Линкольн Чайлд - Обсидиановый храм

Немного поколебавшись, ошеломленный Диоген взял рюкзак и забросил его на спину. Он развернулся и зашагал прочь, сильно ссутулившись, двигаясь медленно, словно под гораздо большей тяжестью, чем мог давить на его плечи рюкзак. Он уже стал переходить вброд темные воды, но тут вдруг повернулся. Его размытый силуэт пошатывался в туманном сумраке, как бестелесный призрак.

– Умер, ты говоришь? Frater , ты совершенно прав. Я стану смертью [202] После испытания первой атомной бомбы в Нью-Мексико в июле 1945 года Оппенгеймер вспоминал, что в тот момент ему пришли в голову слова: "Я стану смертью, Разрушителем Миров". Возможно, здесь, в тексте, идет отсылка именно к этой цитате. .

И затем он развернулся и исчез в ночи.

После долгого затишья Лонгстрит повернулся к Пендергасту.

– Это было большое одолжение. Слишком большое. Ты заставил меня предать не только мою клятву, но и мою присягу как федерального офицера, – он осмотрелся. – Я думаю, что здесь мы закончили. И мы с тобой, брат, тоже закончили.

Пендергаст молчал, а Лонгстрит продолжил:

– А что насчет нее?

Пендергаст заговорил со нажимом в голосе:

– Ты имеешь в виду жертву похищения? Слава Богу, нам удалось ее спасти. Констанс, агент Лонгстрит позаботится о тебе и доставит в больницу. Разумеется, будет допрос, на котором ты расскажешь ФБР о своем похищении .

– Я понимаю, но… Алоизий, что будешь делать ты? – спросила Констанс, не сводя глаз с Пендергаста.

– Я отправлюсь домой. И буду ждать тебя там.

Пока они переговаривались, еще два «Зодиака» причалили к пирсу, а затем к ним присоединился и третий: прибыло подкрепление. Огонь сейчас взлетал выше деревьев – главный дом был охвачен пламенем.

Бойцы выбрались из «Зодиаков» и поспешили по пирсу: основная группа направилась к горящему дому, а несколько человек отделились побежали вдоль пляжа к Лонгстриту, Пендергасту и Констанс. Лонгстрит быстро вставил в ухо гарнитуру и включил ее.

– Все в порядке? – крикнул один из них.

– Да, – ответил директор, – мы спасли жертву похищения. Констанс Грин. Она ранена: эвакуируйте ее на «Зодиаке» и немедленно доставьте в Медицинский центр Лоуэр-Киз. Приставьте двух агентов для ее охраны.

– А цель? Что о нем известно?

Лонгстрит сжал челюсти и замешкался – всего лишь на секунду.

– Он покончил с собой, – бросил он резко. – При нашем приближении он разнес себя к чертовой матери, устроив большой взрыв. Я сомневаюсь, что мы найдем что-то больше ногтя. Джентльмены, операция завершена.

Миссис Траск быстро прошла по мраморному полу большого приемного зала особняка на Риверсайд-Драйв, держа в руке метелку для пыли. Это был один из тех обманчиво теплых последних ноябрьских дней, которые, казалось, обещали, что скоро неминуемо наступит весна, а не зима. Солнечный свет просачивался сквозь антикварные световые люки, вызолачивая медные крепления шкафов из красного дерева и освещая экспонаты, находящиеся внутри. Миссис Траск давно обнаружила, что многие из этих экспонатов были странными, даже тревожащими, поэтому научилась убирать пыль из шкафа, не изучая их содержимое.

Комната выглядела далеко не так, как она ее застала, когда с радостным сердцем впервые вернулась из Олбани, несмотря на свою глубокую скорбь по поводу смерти мистера Пендергаста: загадочный недуг ее сестры, который поначалу только усиливался, отступил настолько внезапно, что врачи назвали это настоящим чудом. Каково же было ее удивление, когда возвращение домой на Риверсайд, 891 повлекло за собой обнаружение не только опустевшего дома, но и желтой ленты в этой самой комнате, огораживающей место преступления! Быстрый звонок другу мистера Пендергаста лейтенанту д’Агосте, по крайней мере, это исправил: лейтенант пришел на следующее утро и лично проследил за снятием этой ужасной ленты. Он также сообщил ей удивительные и замечательные новости о том, что мистер Пендергаст жив, а в настоящее время он просто – по своему обыкновению – проводил расследование одно из важных дел. Без сомнения, он появится в свое время – скорее рано, чем поздно.

Лейтенант, однако, так и не ответил на некоторые ее вопросы. Где Проктор? И где Констанс? Миссис Траск так и не смогла понять, действительно ли д’Агоста ничего не знал или просто скрывал от нее правду.

Незадолго до того, как она уехала в Олбани, миссис Траск слышала, что Констанс объявила о своем намерении удалиться в жилище, находящееся в подвале… место, в котором она сама никогда не бывала. Но казалось, что в ее отсутствие эти планы изменились. Из комнаты Констанс исчезли чемоданы. Проктор тоже отсутствовал, и казалось, что он уходил в большой спешке: его комната пребывала в беспорядке – нечто необычное для человека, настолько помешанного на аккуратности.