Мария Барышева - Последнее предложение

Он хотел было окликнуть ее, но Рита, хоть и не заметившая его, словно почуяла это и, отступив назад, мгновенно исчезла из вида, и на том месте, где она только что была, теперь покачивалось незнакомое женское лицо в солнечных очках. Роман огляделся, потом кое-как прорвался через месиво людских тел и, оказавшись на свободном пространстве, огляделся снова. Нет — пропала вздорная кошка. Уж не почудилась ли она ему?

Савицкий повернулся и медленно побрел к распахнутым железным воротам. В голове у него стучало, ноги были как ватные. Он не видел Дениса, не видел, но это было так похоже… Он пришел слишком поздно, он мог бы и вообще не пойти… значит, это все же не связано с ним, не связано… Но мысль не принесла облегчения. В голове по кругу крутилось ученое слово, и Роман никак не мог остановить это кружение. Кахексия… Внезапная кахексия… но она не бывает внезапной, невозможно это, как невозможно замерзнуть в десять градусов тепла или утонуть в трамвае. Но он видел… и не только он, все видели. Внезапная… Одежда — конечно же она была нормального размера, просто тот, на кого она была надета, внезапно похудел — внезапно… настолько внезапно, что это его убило. Нет смысла зацикливаться на возможно-невозможно — это произошло внезапно… а эти проклятые красные кружевные трусики — конечно же, они тоже были нормального размера, просто она тоже похудела — внезапно… Но это была другая худоба, она не была нездоровой, она была естественной, подходящей по возрасту. Роману вспомнился разговор в соседней комнате, и он замедлил шаг, пронзенный внезапной мыслью — не такой уж невероятной на фоне всего происшедшего.

Аберман не просто похудела. Она помолодела.

Роман перешел улицу и, завернув за угол, оказался на маленькой детской площадке. Не глядя по сторонам, опустился на первую попавшуюся скамейку рядом с поскрипывающими висячими качелями и закурил, тупо разглядывая свои ботинки. И не особенно удивился, когда спустя секунду рядом весело сказали:

— Законы действия — великая вещь. Я уж думал, мне придется тебе ручкой махать, но ты пришел. Ты всегда приходишь, и это весьма приятственно.

Роман поднял голову и зло взглянул в смеющиеся сине-зеленые глаза сидящего на качелях Дениса. Он был в легких серых брюках и ярком цветном свитерке, коротко остриженные светлые волосы весело топорщились во все стороны. Симпатичный беззаботный мальчишка лет десяти-двенадцати, у которого, казалось, не существует и никогда не будет существовать никаких жизненных сложностей.

— Это твоя работа — там, на рынке? — спокойно спросил Савицкий, не двигаясь — двигалась только его рука с сигаретой, поднимавшаяся к губам. — Что это было?

— Печальная история, — Денис болтнул в воздухе выпрямленными ногами и начал тихонько раскачиваться. Старенькие качели пронзительно поскрипывали. — Одна из множества печальных историй, но теперь она закончилась, как скоро закончатся и все другие истории.

— Значит, это не последняя история? — Роман выдохнул дым, небрежно глядя на мальчишку и готовый в любой момент сорваться с места и наброситься на него. — Зачем же ты устраиваешь все эти истории?

— Мне нравится, что ты, в первую очередь, не выспрашиваешь о технике процесса, — Денис уважительно покивал. — Ты хочешь знать причину. Оно и правильно, потому что, в сущности, никакой техники не существует. Все просто происходит. Потому что так задумано. Я лишь содействую этому. Соответствую самому себе. Потому что я полностью закончен.

— Хочешь сказать, что это задумал не ты?

— А ничего я не хочу сказать, — Денис чуть свесился вперед и склонил голову набок. — Какая разница, кто это задумал. Важно, что он задумал.

— Кто ты такой? — Роман покатал сигарету в пальцах. — Призрак что ли?

Мальчишка искренне расхохотался.

— Когда ты держал меня за руку — разве это была рука призрака, дядя Рома? Впрочем, — он задорно подмигнул Савицкому, — может и призрак, черт его знает! Я никогда не задавался этим вопросом. Думаешь, стоит? А-а, понимаю, — Денис шутливо погрозил пальцем, — для тебя ведь это принципиально важно. Призрак витает себе и витает — чего ж тут поделать, а вот существо материальное можно и прибить, верно, дядя Рома? Так вот, прибить меня никак нельзя. Изменить — можно, а вот прибить — нет.

— Изменить? — осторожно переспросил Роман. Денис покачал головой.

— Не трать время попусту. Ты и так за свою жизнь его потратил достаточно много. Знаешь, дядя Рома, мне тебя искренне жаль. Это так грустно, что мы познакомились не сразу, знать бы — эх! — он мечтательно возвел глаза к небу. — С тобой-то гораздо интересней, столько неожиданностей.