Мария Барышева - Последнее предложение

Анатолия он почти не видел — Чернов был постоянно занят, где-то крутился, что-то выяснял, утрясал, заключал. Только однажды они вместе посидели в баре, расположившемся прямо на их большом дощатом причале, причем Анатолий пил исключительно кофе и вид имел сугубо деловой. Это было в день инцидента с избитым пассажиром. Чернов никаких нареканий не высказал, пассажира обозвал «козлом» и заявил, что сам с этим разберется, но только все равно Савицкого на подобные прогулочные рейсы больше не поставит.

Поэтому Роман и был так удивлен в начале четвертой недели, когда рано утром зашел в контору, предварительно поздоровавшись с несколькими коллегами, выкурив с ними сигарету, обсудив предстоящую перемену в составе городской администрации и даже ни с кем не поругавшись. У него было сонное, спокойное настроение, и на мир он взирал с добродушной снисходительностью. Прошедшую ночь Роман недурно провел в объятиях изобретательной и энергичной особы противоположного пола, утром отлично позавтракал и сегодня был жизнью практически доволен.

Контора располагалась неподалеку от причала в маленьком, забавном, почти сплошь стеклянном здании, выстроенном в стиле техно-арт и чем-то удивительно похожим на уменьшенную копию китайской пагоды, упавшую крышей вниз с большой высоты.

— Всего один пассажир? — недоуменно переспросил Роман, когда сидевший за столом администратор выглянул из Интернета и сообщил ему об этом. — Тогда при чем тут я, Сеня? Пусть закажет вон хоть Вовку с его четырехместкой, у меня-то целых семь. Или вообще пусть гидроцикл возьмет, сам себя развлекает. Али меня сегодня на четверку пересаживают?

— Нет, пойдешь на семерке. Арендуют именно ее и именно с тобой.

— Что — на четверке седалище не помещается? — пробурчал Роман, расписываясь, после чего с запоздалым удивлением вздернул брови. — Что значит именно со мной?

— Роман Савицкий ведь именно ты, не так ли? Потребовали именно тебя, а почему — сам и выспрашивай. Может, знакомая твоя, почем я знаю?

— Баба? — Роман удивился еще больше и бросил ручку на столешницу. — И в одиночестве?

— Может, ей уединения захотелось, — администратор подтянул к себе журнал. — Может, ты ей приглянулся. В любом случае, меня это не касается — желание клиента — закон! Так что ты заказан начиная с через пять минут и до восьми вечера. Кстати, она заказала тебя на всю неделю, так что радуйся.

— Я должен катать взад-вперед какую-то бабу целую неделю с утра до вечера?! — ужаснулся Роман, и Сеня уничижающе фыркнул.

— Дурак ты, Роман Андреич! Другой рад бы был… а ты «ба-абу катать»! Я б и сам ее возил, да не умею, — в его глазах заблестела маслянистая мечтательность.

— Оно и к лучшему, — Роман потер щеку и искоса взглянул на администратора. — Неужто так хороша — тебя, гляжу, припекло… А кто из экскурсоводш…

— Ты что — не понял? Не берет она экскурсовода. Только ты и катер — все! Она уже заплатила, даже с верхом, так что давай, Рома, без своих выбрыков. А то мало того, что хороший заказ потеряем, так еще и огребем. Девочка-то, похоже, непростая.

— Ладно, маршрут какой?

— Произвольный. Возможно, с высадкой на сушу — она об этом предупреждала. Так что вперед и с песней! Баки заправлены, и дама уже на катере.

— В обход меня?! — возмутился Роман и сунул в рот сигарету. — Это, между прочим, запрещено!

— Вот сам ей и запрещай, а я — пас, — перед ним развели руками. — Между прочим, здесь не курят.

— Да здесь, по ходу, вообще ничего не делают! — буркнул Роман и вышел, едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.

Женщина действительно уже была на катерке, чуть покачивавшемся возле причала, — именно на том, на котором Савицкий ходил чаще всего. Она сидела на одном из темно-синих диванчиков, рассеянно водя пальцем по дуге сложенного тента и отбрасывая с плеч непослушные длинные золотистые волосы, присобранные заколками на висках, но едва раздраженная фигура Романа показалась в поле ее зрения, сразу же встала, повернув голову к озеру, так что он не мог видеть ее лица. На ней был расстегнутый темный плащ, полы которого колыхал ветерок, и серебристо-серый брючный костюм. В вырез пиджака выглядывал широкий шелковый ворот белоснежной блузки, а в вырезе ворота блестело плетеное золото, золото было и на пальцах, и Роман даже не сомневался, что на ногах женщины изящные сапожки на шпильках. Он сразу же развеселился, вспомнив описание лодочных костюмов у Джерома, и к катеру подошел уже в относительно хорошем настроении. Роман собрался было перебраться на борт, но в этом момент женщина повернулась, сняла солнечные очки и сказала: