Мария Барышева - Последнее предложение

— Что опять за аттракционы? — поинтересовался он, пряча телефон. — Только что девочка меня чуть с ног не сшибла, аж летела, а теперь еще этот из комнаты выпадает — явно без своего на то позволения.

— Он плохо себя вел, — пояснил Роман, отпуская Гая, и Сергей, наклонившись, потрепал бульдога, радостно замахавшего хвостом.

— Зря пса выпустил. И без того кавардак.

— Да покормить просто хотел.

— Я его уже кормил, хватит с него. По всему дому тебя ищу — пошли, поможешь. В оружейной замок сломался, надо перетащить оттуда барахло и запереть.

— Ты Валерку видел?

Таранов отрицательно покачал головой и взглянул на часы.

— А остальных?

— Разбрелись по всему дому, мелькают иногда, — Сергей пожал плечами. — Зощук на втором этаже заперся. Не нравится мне вся эта затея — дико не нравится, и люди эти не нравятся. У них и без того явно большие проблемы с головой, а проведут здесь еще какое-то время… Плохо это. Ты ж знаешь, мы такой народ, что долго спокойно сосуществовать не сможем — обязательно передеремся. А уж эти…

— Кухня, — сказал Роман, резко останавливаясь, и Таранов усмехнулся.

— Я убрал ножи, бухло тоже попрятал, только легенькое оставил, кого совсем уж припрет…

— Сразу видно, что человек свое дело знает, — одобрительно заметил Савицкий, и Таранов чуть дернул левой бровью.

— Ой, спасибо.

Выйдя в холл, они, не сговариваясь повернули к входной двери. Сергей отпер замки, осторожно приоткрыл тяжелую створку, и оба, выйдя на крыльцо, были встречены яростными порывами ветра, почти валящего с ног. Деревья, раскачиваясь, жалобно стонали, от берега долетал рев бушующего озера. Все вокруг заполняла клубящаяся тьма, город исчез бесследно, и казалось, что кроме островка ничего больше и не существует на свете. Гай, сунувшийся было следом за ними, испуганно заскулил и спрятался. Роман оглянулся на освещенный дверной проем, потом посмотрел на темную фигуру стоящего рядом Сергея, чья голова была повернута в сторону невидимых сейчас ворот, и тот, словно почувствовав его взгляд, сказал:

— Думал, может дождь пошел… Или начинается. Дождь — это реальное, во всяком случае.

— И объясняет эту тьму и прочие атмосферные неустройства, — Роман кивнул. — Неплохо бы было… Ты, значит, все еще не веришь?

Таранов пожал плечами.

— Я верю своим глазам. Я верю фактам. С острова в ближайшее время не выбраться. Своим ходом я бы, наверное, проплыл, — в темноте Савицкий ощутил его оценивающий взгляд, — ты, может, тоже, будь ты в лучшем состоянии. Девки потонут в любом случае.

— Он никого не выпустит. И уж в этом отношении я ему, знаешь ли, склонен верить. Когда дело касается гадостей, эта тварь слово держит.

— Что это такое?

— Черт его знает! Может, и не это важно. Может важно то, что оно знает, что мы такое. А это, мне кажется, намного хуже, — Роман отступил назад в холл, и Таранов, шагнув следом, захлопнул дверь и повернулся к нему, и теперь в глазах начальника охраны было что-то решительное и в то же время совершенно бесстрастное. Роману вдруг подумалось, что Сергей верит уже практически всему, и его это злит, как некогда злило Нечаева.

— Я слушал, что и как говорили эти люди, — спокойно сказал Таранов и двинулся к лестнице. — Я слушал, что говорила эта тварь и я видел, как они ей внимали. Ты представляешь, что они понапишут? Я не думаю, что это… ну, для удобства пусть будет Денис… не думаю, что он настолько уж силен, чтоб все в точности воплотить… но…

— Я знаю, о чем ты думаешь, — отозвался Роман, не глядя на него. — Перебить всех раньше, чем они что-то сделают.

— Не самый плохой вариант.

— Нет, плохой, — ровно сказал Савицкий. — Я не могу принимать такого решения.

— Ну, для того, чтобы его принимать, ты мне вовсе не обязателен, — заметил Сергей. — Я прекрасно могу принять его без тебя.

— Нет, — Роман повернул голову и столкнулся с холодным тарановским взглядом, — нельзя так. Мы можем предположить все, что угодно, но… нельзя просто взять и убить людей. Так как раз делает именно он.

— Это не люди, — Таранов окинул цепким взглядом площадку второго этажа, потом сделал знак в сторону ближайшей к лестнице закрытой двери, и Роман понял, что именно за ней пребывает Зощук. — Это психи. Белобрысая может еще и не совсем умом поехала — так, самую малость, но остальные… Ты сам их видел, ты сам только что одному из них дал по морде. Уж он наверняка захочет, чтобы в конце книги ты был в неживом состоянии. И ты ведь прекрасно понимаешь, что хоть один из них захочет поквитаться с тем человеком, который втянул его в эту историю.