Мария Барышева - Последнее предложение

— Какой пацан?

— Ну как какой — сын ее, — Роман снова начал раздражаться и, почувствовав это, мысленно облегченно вздохнул — раздражение смывало прочь неприятное и постыдное ощущение от того, что он только что в усмерть перепугался. — Денис. Это же он меня сюда и притащил — мол…

— Мужик, ты или путаешь чего, или тебя кто-то наколол, — озадаченно сказал Вася, в то же время глядя на Романа не без подозрения. — Ольга одна тут жила, и никаких детей у нее нет.

Кухня была аккуратной, нарядной, чисто прибранной, на окне — кружевные занавесочки, на стенах бесчисленные полочки со специями, крючочки, с которых свисали кухонные принадлежности и яркие полотенчики. На подоконнике, застеленном клеенкой, выстроились горшки с цветами, стояли они и на холодильнике. Над столом мерно тикали часы, расписанные резвящимися щенками, на самом же столе, покрытом ярко-желтой скатертью, стоял овальный поднос с чайником и сахарницей, и иногда поглядывая на него, Роман почему-то отчетливо представлял, как сидела за этим столом рыжеволосая женщина и пила чай — сидела в одиночестве в своем аккуратном кухонном царстве, глядя на часы и на глуповатые щенячьи морды. Ему подумалось, что женщине этой очень не понравилось бы, что сейчас ее желтая скатерть усыпана чешуйками пепла, а рядом с подносом пристроилась маленькая салатница, заполненная окурками. Присутствие же на кухне троих мужчин в верхней одежде и обуви, которые курили вовсю, ей не понравилось бы еще больше.

— Значит, вы утверждаете, что пришли сюда по просьбе мальчика, который представился сыном Ольги Аберман?

— Он сказал, что его фамилия Лозинский, — Роман потер ноющий висок и рассеянно посмотрел на сидящего перед ним человека с тонкими черными усами и острой бородкой, придававшими ему вид испанского корсара, для конспирации переодевшегося черную куртку и темные джинсы. Корсар, носивший фамилию Панов, казался беспредельно добродушным, и только цепкие взглядики внимательных глаз показывали, что это далеко не так. Примостившийся же возле подоконника молодой светловолосый крепыш, неохотно представившийся старшим лейтенантом Нечаевым, был небрит и недоволен, а его глаза смотрели с таким выражением, что Роману то и дело чудились пронизывающий ветер и холодная стена за спиной. Крепыш не скрывал, что Савицкому нисколько не верит, но ограничивался лишь короткими скептическими репликами и большую часть времени занимался тем, что смотрел в окно, да постукивал пальцем по округлому пестрому листу маранты, предоставив корсару все делать самому.

— После того, как Аберман не открыла, вы влезли на подоконник, правильно?

— Вы случайно не из тех, кто в детстве неоднократно смотрел «Чапаева», надеясь, что уж в этот-то раз он не утонет?! — Роман вкрутил окурок в белый фаянс салатницы, прислушиваясь к доносящимся из комнаты звукам. — Я рассказываю вам это уже в десятый раз и ничего нового я вам не скажу!

— Вы были знакомы с Аберман?

— Нет.

— А мальчика, которого, якобы, нашли перед своей дверью, видели раньше? — неожиданно злобно поинтересовался Нечаев, и Роман посмотрел на него холодно, потом ответил, стараясь, чтобы его голос звучал ровно.

— Может и видел. Для меня все дети на одно лицо, я уже сказал.

— Значит, увидь вы его сейчас, то и не узнали бы?

— Теперь уж узнал бы — я этого паршивца на всю жизнь запомнил! — Роман откинулся на табуретке, прижавшись спиной к стене. — И давайте без «якобы»! я его не выдумывал. Уж если б я хотел обставиться, то, во-первых, придумал бы что-нибудь более правдоподобное, а, во-вторых, вовсе сюда бы не пошел.

— Погодите, никто же не утверждает, что вы лжете, — ласково сказал Панов и покосился на коллегу — почему-то насмешливо.

— Да? Ну, значит, мне мерещится, — буркнул Роман и принялся было разглядывать лампу под потолком, но его взгляд тут же скользнул на корсара. — У этой… действительно не было детей?

— Действительно. Одинокая женщина, вела бухгалтерию парфюмерно-косметического магазина, по отзывам соседей — хороший, безобидный человек, которого подвесили к потолку на шнуре питания от монитора собственного компьютера, — спокойным тоном произнес Нечаев, и его ярко-голубые глаза недобро блеснули. — Может, хочешь посмотреть еще раз?!

— Погодите, Валерий Петрович, — корсар сложил пальцы домиком. — Просто, вы понимаете, Роман Андреевич, что рассказали очень странную историю? Какой-то мифический мальчик, растворившийся в воздухе. Никто его не видел. Женщина, с которой вы столкнулись у подъезда, например, никакого мальчика с вами не видела.