Мария Барышева - Последнее предложение

— Так вот чего ты взбесился? — Рита хмыкнула, подходя к Денису и останавливаясь в метре от него. — Ай-ай, мальчонку обидели! А кто ты вообще теперь, Денис? Не человек и не… собственно, ты, кажется, никогда человеком не был. Ты всегда был чудовищем.

— Чудовищем меня сделала ты, — заметил он. — Считается, что писатели вкладывают в книги свою душу. В последнюю я вложил не только свою душу, но и свою смерть. А ты ее дописала, да еще и совершенно идиотским образом! Ты уничтожила все, что я создал! Нужно быть осторожней, нужно думать, что пишешь. Помнишь его комментарий? — Денис кивнул в сторону Савицкого, слушавшего его с кривой усмешкой. — Написанное может уничтожить тебя. Темные твари всегда приходят за своим создателем. И чем больше в них тьмы, тем быстрее они возвращаются.

— За тобой они пришли намного раньше, — Роман присел возле Майи и чуть повернул ее за плечо. Крови вытекло не так уж много, и он сделал знак Рите, которая, правильно истолковав его, выбежала из комнаты. Денис небрежно, хотя и чуть смущенно отмахнулся от его слов.

— А-а, это случайность. Я не о мамзели… я вообще. Заигрался я, признаю. Затянул все. Пока прибрал, чтоб квартира в должном виде была, думал — вот-вот позвоню… Но чертовски интересно было, хотелось запомнить ощущения… Я ведь еще никогда не умирал, не знал, что это и как… Никогда не знал такой физической боли. Нужно было как следует все прочувствовать, чтобы потом суметь описать. А когда хотел позвонить… сил уже не хватило даже доползти до телефона. Только кричать мог. Они слышали, я знаю… — Лозинский ненавидяще сощурился. — Я долго кричал… я очень долго умирал Рома. Я не знал, что боль может быть такой длинной. Но я все запомнил. Знаешь, ведь нельзя писать о том, чего не знаешь, чего ты не ощутил, не прочувствовал, не попробовал на вкус. Нужно все попробовать самому, только тогда ты напишешь настоящее. Нельзя по-настоящему описать то, что не пропустил сквозь себя — ни боль, ни ненависть, ни чужую смерть, которую призвали твои собственные руки, — он поднял ладони и пошевелил растопыренными пальцами. — Я долго ждал, пока она научится. Она была талантлива, поверь мне, и я надеялся, что вместе мы создадим нечто особенное. Я прилагал все усилия… К счастью, ей попался отличный мужчина — он научил ее почти всему. Ей осталось только одно — научиться по-настоящему описывать смерть. Но Рита не желала, долго терпела… а намекнуть напрямую я ей никак не мог. Если б она узнала, как учился я… но, к сожалению, она слишком большая моралистка. И все-таки сломалась, в конце концов… и я думал, что теперь-то мы напишем то, что я придумал много лет назад. Но она написала чушь. Сплошные цветочки, глупость какая-то, а где страх, где тьма, где кровь… этого почти нет, словно остатки испаряющейся росы на этих цветочках!..

Вбежала Рита, держа в руках сложенную простыню, встряхнула ее, и вдвоем они расстелили простыню на полу, после чего Роман быстро перенес на нее тело, все еще податливо-гибкое и теплое, словно Нечаева всего лишь заснула, и закутал его в простыню, и когда миловидное личико Майи с приоткрытым ртом скрылось за бледно-зеленой тканью, расписанной летящими диковинными птицами, Савицкий почувствовал, как что-то болезненно ворохнулось где-то в глубине сердца. Наверное, не столько потому, что Майя была мертва, а сколько потому, что она оказалась совсем не той — не той, которая пошучивала, сидя за рулем, и приветливо махала рукой с острова. Ему все еще не до конца верилось, что то, что произошло, произошло на самом деле. Валерий, же, возможно, никогда не поверит в это до конца. Роман выпрямился, проверив пистолет, сунул его за пояс брюк под рубашку и обнял слегка дрожащую Риту, крепко сжав пальцы на тонком гладком плече — сейчас отчего-то совершенно необходимо было чувствовать ее — теплую, живую, рядом.

— Значит, теперь они не умрут? — спросил он, и Денис весело заболтал ногами.

— Разве я такое говорил?

— Ты сказал, что я больше не главный герой. Значит…

— Это значит лишь то, что ты наравне с остальными, — Лозинский спрыгнул со стола и внезапно стал очень серьезным. Странно, но сейчас он совсем не казался Роману похожим на Риту. Вроде бы то же лицо, глаза, по-женски гладкая сливочная кожа… но нет, это совсем другое лицо. — Собственно, с другой стороны можно сказать, что вы все теперь главные герои.

— Что это значит? Будешь продолжать убивать или…

— Рома! — Денис поморщился. — Я никого не убиваю. Я лишь соответствую. В конце концов, как ни занятно это звучит, я всего-навсего книга. Сюжет. Развитие действия. А вы — мои персонажи, вот и все. Это не убийство, это соответствие замыслу автора.