Антон Медведев - Ученик чародея

Парень натянуто улыбался, осторожно подходя к Нимроду. Тот остановился, ватага окружила его со всех сторон. Тем не менее, он видел их всех — видел другим зрением.

Противник не стал долго колебаться — подскочив, коротко замахнулся и нанес удар. И тут же охнул, глаза его расширились, рот приоткрылся от страшной боли.

Нимрод отнял руку от живота противника, тот медленно сполз на землю. Демон взглянул на руку — пальцы были в крови. Улыбнувшись, коснулся указательного пальца кончиком языка. Соленая. И теплая.

— Я вижу, господа имеют ко мне какие-то претензии? — Нимрод посмотрел на застывших парней и засмеялся. И этот тихий радостный смех словно вывел нападавших из спячки — все пятеро разом кинулись к демону…

Они так и не поняли, что произошло. Прошло несколько секунд, и еще трое присоединились к неподвижной фигуре на асфальте. Четвертый стоял на четвереньках и тихо хрипел, рубашка на его груди набухла от крови. В последний раз взглянув на демона, он покачнулся и завалился на бок. Пятый медленно пятился, зажав ладонью рану на плече и со страхом глядя на стоявшего перед ним человека. Или не человека…

Темное, почти черное лицо в трещинах глубоких морщин. Приоткрытый в дьявольской усмешке рот с острыми клыками. Но страшнее всего были глаза: не глаза даже — два желтых светящихся пятна. И неземной взгляд этот подавлял, лишал силы, приковывал к месту. Ноги парня подкосились, он рухнул на колени, в глазах его застыл ужас. — Не надо, пожалуйста… Отпусти меня… Создание ада медленно приближалось, с кончиков его когтей стекали крупные темные капли.

Подойдя к противнику, Нимрод схватил его когтистой лапой за горло и рывком поднял на ноги. Человек захрипел, пытаясь вырваться, его ноги едва касались земли, по шее сползла струйка крови.

— Отпустить? — Голос монстра был тихим и спокойным. — А зачем? — Он вгляделся в глаза противника, и тот не выдержал — жутко захрипев, задергался и потерял сознание.

Нимрод с хрустом сжал пальцы, затем с отвращением отшвырнул обмякшее тело в сторону. Качнул головой — и принял свой прежний лик. Он глубоко дышал, мышцы лица слегка подергивались. Подойдя к луже, неторопливо вымыл руки, потом зачерпнул пригоршню воды и умылся. Оглядев неподвижные тела, поправил куртку и спокойно пошел дальше.

Рыжему он дозвонился лишь с третьей попытки. Голос Семена был злым и недовольным — похоже, у него сегодня выдался не самый удачный день. — Да… Слушаю… — Селен? Привет, это Андрей. Что злой такой?

— А, это ты… Да достал меня уже этот полковник. — Собеседник Андрея тихо пробормотал нечто нецензурное в адрес своего начальника. — Как с цепи сорвался. — А в чем дело? Неприятности какие?

— Еще не слышал? Тоже мне, журналист, — в трубке послышался приглушенный смешок. — На Комсомольском сегодня ночью шестерых уложили. Пятерых увезли, один еще шевелится. Сейчас в реанимации, но вряд ли выкарабкается. — Ну а тебе-то что? — не понял Андрей.

— Куранова знаешь? Из мэрии? Там его племянник был. Дядя теперь рвет и мечет, полковник мой выслуживается, всех на уши поставил. — Хороши дела. Опять разборки?

— А шут их знает. Хотя не похоже. Я бы сказал, что ребята просто кого-то очень разозлили. — Сочувствую. В смысле, тебе.

— Спасибо, — голос Семена слегка повеселел. — Может, подскочишь ко мне вечерком? Посидим немного. — А Вера? Семен усмехнулся.

— Она у матери, так что не дрейфь. Подъезжай часикам к восьми, хорошо? Выпивку не бери, все уже есть. Да, забыл спросить — ты что звонил-то?

— Да дельце одно у меня есть. Понимаешь, тут неделю назад девчонка одна пропала. Двадцать два года, Романова Татьяна Анатольевна. Не можешь узнать там у себя — может, есть что? Собеседник задумался.

— Было тут кое-что недавно, но тело вроде опознали… Ладно, узнаю, что смогу. В общем, приезжай, я попробую успеть. Лады?

— Лады. Все, Семен, не буду тебя отвлекать. Пока.

Андрей положил трубку и задумался. Ему нравились вечера у Семена — в конце концов, отдыхать тоже надо. Но до вечера стоит поработать, пока Мегера не разозлилась.

Надо было поговорить с одним человеком, теперь в этом не оставалось никаких сомнений. Двадцать минут спустя Андрей уже подъезжал к западной окраине города. Интересующий его гражданин жил именно здесь. Настроение было довольно мерзкое — Андрей не любил, когда его подставляли. А его именно подставили, не сказав правду. Тем не менее, он ехал. Сложные времена, смутные. Легко стать в позу и сказать «не буду». А что потом? Кому от этого лучше будет? Что, Фольмера не утопят без него? Утопят, еще как утопят. Решение принято, механизм запущен. Один паук ест другого. Так почему он из-за ложной гордости должен кого-то из этих пауков спасать? Да пусть они жрут друг друга, все грязи будет меньше.