Карина Шаинян: Яночка

– Спицами играть нельзя, – тихо говорит Маша.

– Почему?

– Это опасно. Дай сюда, – Маша отбирает у дочки блестящие куски проволоки и осторожно кладет их на кресло. Снова подходит к зеркалу. Отрешенно смотрит на свое отражение – бессмысленные глаза, вялый рот, влажный блеск под носом. Ей чудится неприятный запашок, она удивленно осматривается и понимает, что пахнет она сама. Отражение плывет и все больше становится похоже на мальчика Лешу. Маша брезгливо прикрывает глаза и переключается на отражение дочки. Яна уже у кресла; восторженно смотрит то на спицы, то на серый квадрат розетки.

– Яна, нельзя так делать, – говорит Маша. Яна поспешно прячет руки за спину. Мальчик Леша тупо пялится из зеркала, пускает слюну. – Мне надо в душ. Надо чаю и в душ. Поиграй сама.

Яна послушно кивает и отходит от кресла, ковыряется в кубиках.

– Поиграй пока сама, – повторяет Маша и выходит на кухню.

За столом Вера Ивановна шумно прихлебывает чай, уткнувшись в газету. Маша включает чайник, садится напротив. За тонкой стеной фальшиво напевает Палыч. Мычит себе под нос. Жужжит. Как муха.

– Знаете, сейчас так много несчастных случаев, – говорит Вера Ивановна, – и все с детьми.

Маша молча кивает. Чайник начинает шуметь, закипая, и вдруг замолкает. Жужжание Палыча обрывается, слышен тяжелый мягкий удар, и Маша утомленно прикрывает глаза. «Боль снимать не умеет» – снова думает она. Маша и Вера Ивановна молча слушают, как сухо трещит в комнате. Из приоткрытой двери тянет озоном и чем-то горелым.

– Сейчас очень много несчастных случаев, – повторяет Вера Ивановна.

Они молчат, стараясь не смотреть друг на друга. В двери скрежещет, и в коридор вваливается Данька, довольный, шумный, с пакетами в руках.

– В подъезде свет не горит, пробки полетели, что ли? – кричит он, вылезая из кроссовок, и топает в комнату. Шаги отдают по старому паркету, вызывая новый взрыв боли. Маша закрывает глаза и чувствует, как высохший голос Дани царапает лоб.

– Надо бы скорую вызвать, – медленно говорит муж, – и милицию…

– Произошел несчастный случай, – констатирует Вера Ивановна, – такое на каждом шагу. Это нормально.

– Это нормально, – слабо откликается Маша и чувствует, как страх уходит, сворачивается безобидным клубком на самом дне, освобождая место горьким, отчаянным, нормальным слезам.

– Она даже читать не успела научиться, – шепчет Даня, и тогда Маша наконец начинает плакать.