Ричард Матесон: Немой

— Гарри!

Она задохнулась от удивления и жалости, когда увидела ребенка на руках у мужа. Она невольно подалась вперед.

— Я думаю, что его нужно срочно уложить в постель, — сказал Гарри своей жене, — я думаю, что у него шок.

Хрупкая женщина, покачнувшись отчего-то, побежала к спальне, в которой раньше спал Дэвид, и распахнула настежь ее дверь. Когда Уилер появился на пороге, она уже расправляла теплые одеяльца, взбивала подушки и даже принесла откуда-то в постель электрическую грелку.

— Он ранен? — спросила Кора.

— Нет. — Гарри уложил ребенка в кровать.

— Мой бедненький, — прошептала она, поправляя одеяло вокруг мальчика и стараясь уложить его поудобнее. — Мой бедный малыш!

Она откинула с его лба двумя пальцами нежные белокурые кудри и склонилась к ребенку, улыбаясь:

— Теперь, мой хороший, нужно спать. Все в порядке, и тебе нужно спать.

Уилер стоял рядом с ней и видел семилетнего мальчика, того же самого, которого он недавно нашел в лесу, с тем же удивленным выражением лица. Это выражение нисколько не изменилось с тех пор, как мальчика вынесли из леса.

Шериф повернулся и вышел на кухню. С кухни он позвонил и договорился насчет подмоги, а после этого взялся за оладьи и бекон. Он сам налил кофе себе в чашку и уже пил его, когда Кора вошла в кухню и остановилась напротив него.

— Его родители?.. — начала она.

— Я ничего не знаю, — ответил Уилер. — Нам не удалось войти в дом.

— Но мальчик…

— Том Полтер нашел его в стороне.

— В стороне… — как эхо повторила Кора.

— Мы не знаем, как он выбрался из дома, — сказал шериф. — Единственное, что о нем известно, — это то, что он теперь здесь.

Кора молчала. Она выложила ему на тарелку еще горячих оладий и поставила тарелку перед ним. Затем погладила мужа по плечу.

— Ты неважно выглядишь, — заметила она. — Не хочешь ли прилечь?

— Потом, — отозвался Уилер.

Она удивилась, пожала плечами и пошла из кухни.

— Там, на сковородке, еще есть горячий бекон, — сказала она.

Он немного помолчал, поводил вилкой по оладье и сказал:

— Я думаю, что они мертвы, Кора. Пламя было просто адское, пожар все еще продолжался, когда я уезжал оттуда. Мы совсем ничего не смогли для них сделать.

— Ох, бедный мальчик, — вздохнула Кора.

Она стояла на пороге, глядя, как ее муж ест.

— Я попыталась поговорить с ним, — сказала она вдруг, подняв голову, — но он не сказал мне в ответ ни слова.

— И нам он тоже не сказал ни слова, — ответил ей Уилер, — только таращился своими глазищами.

Он уставился в пол, прожевывая кусок.

— Сдается мне, Кора, что он вообще не умеет говорить.

После десяти часов утра начался ливень, и горящий дом залило потоками воды. Остались только почерневшие, коегде дымящиеся руины.

Сонный шериф Уилер с красными глазами неподвижно сидел в кабине грузовика, ожидая, пока потоп не схлынет. Потом он глубоко зевнул, открыл дверцу машины и спрыгнул на землю. Он поднял воротник плаща и надвинул свою широкополую шляпу на самые скулы. Шериф прошелся вокруг грузовика и крикнул:

— За мной!

Голос его прозвучал хрипло. Люди повыпрыгивали из кузова и потащились к дому сквозь слякоть и грязь.

Парадная дверь еще стояла на месте. Уилер и его люди обошли ее и вскарабкались на полуразрушенную стену бывшей гостиной дома Нильсенов. Они вошли внутрь через этот пролом, и шериф почувствовал вокруг себя тепло от еще тлеющих потолочных балок и вонючий пар от курящихся бревен, который забивал ему легкие. Кобура на поясе неудобно врезалась ему в живот.

Он перешагнул через несколько полуобгоревших книг, лежащих на ковре, и переплеты хрустнули у него под ногами. Он продолжал идти внутрь холла, стараясь дышать ртом сквозь плотно стиснутые зубы. Дождь лил по его плечам и спине. «Я верю, что они ушли отсюда, — подумал он, — я верю, что Бог помог им уйти отсюда!»

Но нет, они не ушли. Они все еще лежали в своей кровати — больше не люди, обгоревшие дочерна, скрученные вместе, хрупкие. Лицо шерифа Уилера побледнело и передернулось, когда он взглянул на них — на то, что от них осталось.

Один из его людей ткнул мокрой веточкой во что-то на матрасах.

— Глядите, трубка, — расслышал Уилер его слова сквозь шум дождя, — должно быть, мужчина уснул, а трубка тлела.

— Принесите сюда какое-нибудь одеяло, — сказал Уилер, — отнесите их в кузов грузовика.

Двое из его людей пошли наружу, и он услышал, как они шагают по битому щебню и головешкам.

Он был не в состоянии поднять глаза на то, что осталось от профессора Нильсена и его жены Фанни. Это нечто было дьявольской, гротескной усмешкой над прекрасной парой, которую так хорошо запомнил Уилер: высокий, мощный Холгер, спокойный и властный; хрупкая Фанни, с пышной копной каштановых кудрей, нежная, розовощекая…