Алексей Атеев - Мара

– Могу помочь, но не бесплатно.

– Сколько?

– Тысяча долларов.

– У меня с собой нет, но я отдам, клянусь, отдам… – с горячностью заметил Десяткин.

– Идем, – приказала женщина.

Она взяла его за руку, и Десяткин невольно удивился – какая у нее сухая и жаркая ладонь… Не зная, что и подумать, Валера покорно засеменил следом за женщиной. Щелкнул замок, и заветная дверь распахнулась. Путь к свободе был открыт. «Какая тысяча долларов?! – пронеслось в голове у Валеры. – Да хоть миллион… хоть миллиард…»

Они вышли в небольшой, совершенно пустой вестибюль. Женщина все так же крепко сжимала руку Валеры, и он вдруг понял, что его испытания не кончились.

В тусклом свете пыльной лампочки Десяткин попытался рассмотреть лицо своей спасительницы. На вид – лет сорок, грузная, широкобедрая, туго обтянутая белым халатом… «Должно быть, сестра или нянечка», – предположил Десяткин.

– Я принесу, – прошептал он, имея в виду доллары. – Завтра…

Но женщина тащила его за собой, не говоря ни слова.

– Куда это мы? – забеспокоился Валера.

– А вот сюда, – сказала женщина и втолкнула его в какую-то каморку.

Вспыхнул свет, и Валера увидел, что находится скорее всего на каком-то складе. У стен стояли ящики, тут же лежали горы матрасов.

Десяткин в полнейшей растерянности таращился по сторонам, совершенно не понимая суть намерений странной медички. Однако разъяснение последовало очень скоро. Женщина вдруг провела руками по телу Десяткина, и он, даже сквозь пижаму, почувствовал, какие горячие у нее пальцы.

– Раздевайся, – хрипло произнесла она.

– Ой! – пропищал антиквар. – Я не смогу…

Женщина между тем стаскивала с него пижаму с такой поспешностью, что дурдомовская униформа трещала и расползалась.

– Я столько пережил за последние сутки, – пролепетал пленник. – Наверное, у меня ничего не получится…

Медичка яростно толкнула Валеру, и он упал на валявшийся на полу матрас. Она же, быстро скинув халат, рухнула прямо на него.

К своему величайшему удивлению, Валера почувствовал, что вполне готов к предстоящим забавам. Несколько смущенный этим открытием, он затрепыхался под своей «спасительницей», пытаясь освободиться из ее горячих объятий.

– Лежи, – прохрипела медичка, – и Валера покорился грубому насилию.

Он судорожно ощупывал потную спину женщины, невиданных размеров ягодицы. Ощупывал жесткие, словно проволочные, волосы своей новой подруги.

«Но почему она такая горячая», – недоумевал Валера, подстраиваясь под ритм темпераментной гражданки.

– А теперь сверху! – приказала женщина.

Валера покорно приподнялся… При этом он заглянул в ее лицо – и невольно вздрогнул. Может, ему показалось?.. Да, конечно, всего лишь показалось. Или?.. Он наклонился и всмотрелся в лицо незнакомки. Глаза женщины были закрыты, губы ее кривились в похотливой гримасе, в уголках полуоткрытого рта пузырилась слюна. Мара? Не может быть! Разве похожа эта толстая телка на прекрасную стройную молодицу. И все-таки…

– Ты чего? – не открывая глаз, прохрипела женщина – очевидно, уловила некоторый сбой в движениях партнера. – Давай-давай, отрабатывай, милок, свободу.

– Вас как звать?

– Для чего тебе? Или жениться хочешь?

– Мара?

Женщина хохотнула.

– Точно, Маруся. Ну давай же!

– Но этого не может быть?! – воскликнул Десяткин. Все поплыло у него перед глазами. Жаркая мгла навалилась, спеленала по рукам и ногам. Валера задыхался, стонал, молил о пощаде. На зубах скрипел песок. Он лежал посреди огромной раскаленной безводной степи, а рядом пребывало некое существо, подобрать название которому он не мог. Да рядом ли? Не в нем ли самом, не внутри ли оно поселилось, это существо, опустошающее, высасывающее у него по капле жизненные силы, иссушающее?.. Но в то же время – какое наслаждение! Никогда, никогда еще не испытывал он ничего подобного. Это гибельное слияние наполняло душу восторгом и смертельным ужасом. Сознание меркло, съеживалось и, наконец, погасло. Последнее, что представилось затухающему разуму: огромная паутина, в которой барахтается он – Десяткин.

Пробуждение. Валера сладко потянулся, стряхивая остатки сна, – и вдруг вспомнил… Значит, это был только сон? Ведь он лежал в собственной кровати, совершенно раздетый, и рядом никого не было. Неужели всего лишь ночной кошмар? Но почему голый? Он приподнялся, осмотрелся. Трусы валялись рядом с кроватью; вся остальная одежда – аккуратно сложена на стуле. Так был ли он в дурдоме? Если был, то как его вещи оказались дома? А ведь он прекрасно помнил, как сдавал их в приемном покое… И где тогда больничное тряпье? Он вскочил, схватил со стула брюки, проверил карманы. Все было на месте: деньги, ключи от машины и квартиры, записная книжка… Правда, его одежда лежала на стуле в таком порядке, который для него был вовсе не характерен. И что это значит?.. Значит, его принесли сюда, пока он находился в беспамятстве. Но зачем? И кто это сделал? Уж не медсестра ли? Опять ничего не вяжется. Да и случилось ли с ним все – или приснилось?