Алексей Атеев - Дно разума

– Я, мамаша, сталеваром заделался.

– А-а, понятно. А поросят зачем притащил? Спер, что ли?

– Купил. Думал: может, зажаришь.

– С какой радости я с ними возиться должна?

– А где они?

– В сараюшке спят. Весь вечер тут визжали. Не знала, что с ними делать.

Мать поднялась с кровати и подошла к столу. На ней была необъятная ночная рубашка, под которой колыхались громадные груди. Она вылила в стакан остатки водки, залпом выпила ее, потом отломила колбасы и, чавкая, стала жевать ее.

– Еще водка есть? – спросил Скок.

– А то! – Она извлекла из угла бутылку и потрясла ею в воздухе. – Хочешь?

– Можно с устатку, – согласился Скок и налил себе полстакана.

– Значит, говоришь: сталь нынче варишь? – с затаенной насмешкой, как показалось Скоку, спросила мать.

– Точно, мамаша. А ты, похоже, сомневаешься?

– Да нет. Почему? Сталевары, я слышала, неплохо заколачивают.

Скок не ответил, чувствуя какой-то подвох.

– А сегодня, между прочим, кассиршу на «швейке» грабанули, – как ни в чем не бывало сообщила мать.

– Ты это к чему?

– Да так… Информирую.

– Когда это было?

– В первой половине дня, говорят.

– Интересно. И много хапнули?

– Говорят, много. И человека при этом убили.

– Да ну!

– Вот тебе и ну! Пристрелили, как собаку.

– И много их было?

– Кого?

– Да тех, кто грабил?

– Один как будто. А может, двое… Кто чего толкует.

– Ну расскажи, расскажи…

– Говорят: бухгалтерша утром поехала в банк за деньгами, на машине поехала… Ну так вот. Возвращается, а навстречу мужик. Страшный такой! И с пистолетом. Кричит… – тут мать задумалась. – Кричит что-то не по-русски. Но понятно. Деньги, мол, отдай. А деньги у шофера в руках. Он хлоп шофера. Деньги забрал и смылся.

– И все?

– Ну!

– А я думал, и вправду перестрелка была. Кто же тебе рассказал?

– Маруся Спиридонова. В соседней норе живет. (Под норой мать подразумевала землянку.) Она, считай, все своими глазами видела. Говорит: здоровенный детина, весь в черном. На голове маска. Схватил оба мешка и дралу. А я сегодня с утра в больницу ездила, – резко сменив тему разговора, сообщила мать. – Голова все кружится и кружится. Приезжаю домой: на столе твоя записка и деньги, а по полу поросятки бегают. Я в сарайке им загончик устроила. Потом пошла в столовку, за объедками. Кормить же этих тварей нужно. В лавочку дорогой забежала. Водки на радостях взяла да колбасы. Возвращаюсь, тут Маруська. Давай мне про грабеж толковать. Ну мы с ней по сто граммов и приняли. За здоровье этого бандита.

– Ой ли, по сто?

– Может, чуть больше. А ты, кстати, поросят где купил?

– На рынке.

– Я так и поняла. И вот спустилась я в погреб за закуской. Капуста у меня там в банках. Спустилась, значит…

«Она нашла деньги!» – понял Скок.

– Взяла банку и наверх.

Мать пристально смотрела на Скока. Лицо ее, освещенное скудным светом, казалось очень древним и страшным, седые волосы, заплетенные в жидкие косицы, торчали в разные стороны, как маленькие змейки. В глазах плясали язычки огня, отражение керосиновой лампы, и казалось: перед ним сидит не человек, а некий ужасный божок, восставший из царства мертвых.

Нашла…

Скок почти со страхом смотрел в лицо матери и не видел ни одной знакомой черты.

Нашла, нашла…

Он сжал лицо ладонью правой руки и помассировал его. Потом он вновь посмотрел на мать. На этот раз ничего особенного не наблюдалось.

– Давай-ка еще выпьем, – предложила мать, – а потом ты ляжешь спать.

– На чем?

– Да на топчане. Притащи из сарайки. Я тебе постелю, и ложись.

Всю ночь Скока мучили кошмары. Он ворочался на жестком топчане, слышал храп матери и, казалось, пребывал между сном и явью. В маленькое оконце бил бешеный свет полной луны, откуда-то издалека доносился унылый писк совы-сплюшки. Наконец, как только начало едва заметно светать, он поднялся с топчана и пошел на улицу. Сел на порог, закурил и стал равнодушно наблюдать, как на востоке на фоне частокола заводских труб небо понемножку светлеет.

Видно, она нашла деньги, когда лазила в погреб за капустой, размышлял Скок. Бочка была пустой, и вдруг в ней лежит какое-то тряпье. Притом несколько дней назад он при ней достал из погреба сверток с оружием. Нетрудно сопоставить события возле швейной фабрики с извлеченными из земли пистолетами. А в бочке сверху – черное трико. Даже в пропитой голове тут же возникнут законные подозрения. Сунула руку в бочку, а под спортивным костюмом мешки с деньгами!