Мишель Цинк - Пророчество о сёстрах

Соня качает головой.

— Боюсь, Лия, до сна еще далеко.

Я делаю шаг назад, держа дверь открытой.

— Заходите. Заходите же.

Зайдя в комнату, Луиза прислоняется к стене. Соня присаживается на краешек кровати.

Я устраиваюсь рядом с ней и вглядываюсь в бледное личико, озаренное отсветами огня из камина.

— Что случилось?

— Мы с Луизой тут поговорили обо всем об этом. И решили. Если мы и правда ключи, то чем скорее мы найдем способ покончить с пророчеством, тем лучше.

Я киваю, дыша глубоко-глубоко.

— Хорошо. Но… вы как, ничего?

Соня берет меня за руку.

— Это все было так… так неожиданно. Сперва мне казалось, я вообще дышать не могу. Ну, то есть, конечно, я знала, что мы играем какую-то роль в пророчестве. А то с чего бы еще у нас с Луизой тоже были такие отметины? И все равно — внезапно вся эта ситуация стала казаться гораздо страшнее.

Я улыбаюсь, глядя ей в глаза.

— Понимаю. Но действовать всем вместе гораздо лучше, чем в одиночку, правда?

Она кивает и улыбается мне в ответ, а я подхожу к камину и снова поворачиваюсь к подругам.

— Хорошо же, значит, пора делать следующий шаг. Пора искать остальные ключи.

Соня качает головой.

— Но как? Нас должно быть четверо, верно? Кроме нас с Луизой есть еще двое?

— Верно. Если нам удастся найти список, то не придется начинать с самого начала.

На лице Луизы отображается смятение.

— Какой список?

— Список имен, составленный моим отцом. Помнишь? Я вам уже говорила, что тетя Вирджиния сказала, он составил какой-то список с именами и названиями. Раньше все это казалось совсем непонятным — например, как ему удалось вас найти, но теперь стало яснее. Если все ключи рождены близ Эйвбери в ночь на первое ноября одного и того же года, около полуночи, то не так уж трудно было бы найти четырех девочек с отметиной. Наверняка вы с Соней входили в этот список, а если так, то там, наверное, были и остальные. Если мы только сумеем найти его раньше, чем Элис до него доберется, можно попробовать отыскать оставшиеся ключи.

Соня встает, разочарованно держась кончиками пальцев за лоб.

— Даже если у нас окажутся все четыре ключа, мы все равно не знаем, как избыть пророчество.

Мы с Луизой встречаемся взглядами через всю комнату. Мы так привыкли к тому, что Соня всегда держится спокойно и выдержанно. И теперь, перед лицом этого неожиданного всплеска отчаяния, ни одна из нас не находит слов.

Наконец я говорю ту единственную правду, что могу сейчас сказать:

— Все это и впрямь сводит с ума, я знаю. Правда знаю. Но у моего отца ушло почти десять лет на то, чтобы продвинуться хотя бы до того места, куда он сумел. А у нас теперь, возможно, есть способ отыскать все ключи, не возвращаясь к самому началу. И если так, мы непременно должны найти список, причем как можно скорей, ведь в руках Элис он опасен. Возможно, все остальное откроется нам само — или, продвинувшись дальше, мы найдем какие-нибудь подсказки.

Соня бессильно садится на кушетку и молча опускает голову на руки.

— Верно, Лия, — спокойным голосом произносит Луиза со своего конца комнаты, и я с облегчением вижу, что в глаза ее вернулся прежний свет. — Так с чего начнем? Где этот список может быть спрятан?

— Я вот что подумала. Только один человек на свете знает про пророчество больше любой из нас — только один…

Соня поднимает голову.

— Кто?

— Мой отец.

Луиза снова подает голос со своего места:

— Но, Лия… твой отец… ну, то есть я хочу сказать…

— Луиза, я прекрасно знаю, что мой отец умер. Но так уж получилось, что Соня иногда разговаривает с умершими, правда, Соня?

На ее лице, что в отсветах пламени кажется ровным и гладким, как алебастр, не отражается ни страха, ни удивления — ничего.

— Ну да. Иногда. — Она подходит ближе и заглядывает мне в глаза. — Но не всегда. Я не могу контролировать, кто придет, а кто нет. Не могу контролировать послания, что они передают из одного мира в другой. Я не просто так, впечатления ради говорю клиентам, что работаю по воле духов, — это чистая правда.

— Да, но ты ведь можешь попробовать, правда? Призвать… его? Привести его сюда?

Она отвечает медленнее и с куда меньшей охотой, чем я ожидала.

— Наверное. Но как насчет Вирджинии? Ты говорила, прежде она была Хранительницей. Нельзя просто у нее спросить?

— Мой отец все держал в тайне. Она знала, что список был, но не знала, где он спрятан, — да и само пророчество знает лишь частично. Только свою роль в нем — и роль моей матери. А уж Элис точно с нами ничем не поделится. — Я качаю головой. — Нет. Мы должны поговорить с отцом. Это единственный способ.