Андрей Тепляков - Антитело

Он почти бежал, постоянно оглядываясь по сторонам, а в голове настырно стучало: «Не случайно! Это не случайно!».

Глеб выбежал на поле, остановился и сел прямо в траву, накрыв голову руками. Пришел запоздавший шок: все тело сотрясалось от дрожи, из глаз брызнули слезы. Он сидел и бубнил про себя «таракан, таракан — тараканище!», стараясь не сосредотачиваться на том, что случилось. Не думать об этом.

В таком состоянии его и обнаружил дядя.

Не было ни криков, ни обвинений, только глубочайшее разочарование. Сергей стоял немного в стороне от Глеба и смотрел на пикап: свою гордость, своего помощника. Отличная, безотказная машина — символ его успеха, теперь превратилась в бесполезную и уродливую кучу железа. Как и вся его жизнь.

«Аленка знала об этом. Знала с самого начала и ничего не сказала. Она должна была предупредить. Глеб мог бы пострадать».

Бессвязные мысли носились в голове, словно птицы.

«Что за бред я несу? Никто не мог знать. И избежать этого нельзя было, потому что… Потому что — нет выхода».

Он подошел к Глебу.

— Ты как?

Парень поднял голову. Он выглядел больным, и, казалось, плохо соображал, где находится.

— Нормально.

— Пошли в дом.

Сергею пришлось помочь Глебу подняться на второй этаж. Уложив племянника в кровать, он спустился вниз, размышляя, как сказать Ире, что машины больше нет. И надежды нет. Им придется оставаться здесь, пока болезнь, начавшаяся с Аленки, не выкосит их, как траву.

— Машина разбита.

— Как разбита? Что случилось?

— Дерево. Пока я был здесь, на нее упало дерево.

— Глеб?

— Он в порядке. Я отвел его наверх.

— Я же говорила! — сказала Аленка.

— Я…

Ира встала с кровати, покачнулась и вышла из комнаты. Скрипнула кухонная дверь, и до них долетели звуки, от которых у Сергея сжалось сердце.

— Мама плачет?

— Да, милая.

— Ей жалко машину?

— Она очень устала и плохо себя чувствует.

— А я не плачу!

— Молодец.

Сергей закашлялся, а потом несколько раз чихнул.

— Будь умницей. Я пойду — сделаю покушать.

Глеб не заметил, как провалился в сон. Глубокий сон без сновидений. Он не слышал, как скрипнула дверь, не видел, как в комнату заглянула тетя. Она остановилась у кровати и долго смотрела на него, продолжая беззвучно плакать. Потом она так же тихо ушла.

По крыше застучали птичьи коготки. День медленно поворачивался к закату.

Проснувшись, Глеб еще долго лежал в кровати с открытыми глазами. Его охватила тоска, такая неожиданная и острая, что хотелось плакать, хотя причин — видимых причин — для нее не было. Он лежал, мучительно стараясь думать о чем-нибудь хорошем, зацепиться за какую-нибудь спасительную мысль, которая поможет подняться, поможет жить дальше.

Настя. Ее образ возник из сплетения сна и яви. Она предстала, словно ангел, призванный спасти и отвратить беду, утешить. Но, вопреки ожиданиям, этого не произошло. Стало только хуже. Глеб закрыл глаза.

Невозможно увидеть ее, прикоснуться — лес запер и запечатал ферму надежней любого сейфа, и нет способов вырваться. Любовь осталась в прошлом. Как и вся жизнь. Впереди лишь медленное умирание. Настолько медленное и незаметное, что сама граница между жизнью и смертью становится расплывчатой, и уже нельзя сказать точно, по какую сторону от нее протекает томительное существование.

«Может быть я уже мертв. Все мы».

Глеб пролежал еще почти час, вяло борясь с самим собой и все больше мрачнея. Разболелась голова. Он отбросил одеяло, сел и выглянул в окно. Солнце взошло и напитало своим светом новое утро. Чистое и яркое, до блеска, до звона — оно словно призывало позабыть все вчерашние проблемы. Новый день — это новая возможность, и она раскинулась вокруг и звала. Призывала скинуть ночной саван и возродиться.

Глеб решительно встал и начал одеваться.

Еще на лестнице он услышал, как кашляет дядя — громко, надсадно; теперь не оставалось никаких сомнений, что скоро он сляжет. Здесь в доме ситуация могла только ухудшиться, вопрос лишь в том, как быстро. Глеб с ужасом думал о том, что скоро пробьет и его час. Представил, как будет лежать у себя в комнате, горя от высокой температуры и ждать конца.

Он сразу прошел в коридор и открыл зеркальный шкаф. Средств от простуды почти не осталось.

«Скоро они закончатся совсем. Как глупо, что я не сделал никакого запаса. Но кто же мог знать?».

Глеб взял таблетку цитрамона и направился на кухню.