Дино Динаев - Собака Кантерсельфа

Одна дверь вела на кухню, где имела место давно не функционирующая печь и холодильник повыше Сафы ростом. Гут.

Другая дверь оказалась дверью зала, в котором стоял стол с выдвинутыми вразнобой стульями и мумифицированным окурком в застарелой плевательнице. Чувствовалось, что хозяин не задерживался здесь. Неровно отдернутая занавеска. Словно хозяину надо было что-то по быстрому рассмотреть. Вон даже петелька слетела.

Зал оказался проходным, сразу за ним располагалась спальня с обширной постелью, на которой, судя по пролежням и грязным следам на уровне ног, кто-то валялся, не снимая обуви. У стены стоял шкаф, зияющий пустыми полками.

Сафа простукивал вынутые из шкафа ящика, недоумевая, какого рожна он делает в этом склепе, в котором даже нечего украсть, когда в могильной тишине, присущей любому склепу и нарушаемой лишь его сбитым дыханием, внезапно раздался тихий человеческий голос:

– Пить!

Голос даже не прозвучал, он скорее прошелестел, он больше казался, чем был. Сафа резко присел за койку. Мелькнула истошная мысль – влип! Некоторое время он напряженно прислушивался, но больше не донеслось ни звука. Он даже подумал, не почудилось ли ему это. Но нет. В тишине склепа что-то осторожно звякнуло.

Сафа опустился на четвереньки и, укрываясь за кроватью, начал движение к двери.

Мыслей не было, он превратился в ходячий рефлекс, и целью его жизни сделалась входная дверь.

Больших трудов ему стоило сразу не рвануться сломя голову. Он медленно и бесшумно, как ему казалось, продвигался к выходу.

Несколько минут назад он спокойно прошел через веранду, теперь она таила в себе неизвестную опасность и сама стала препятствием. Он высунул туда голову и насколько возможно внимательно огляделся, одновременно настороженно прислушиваясь. От напряжения заломило шею.

На веранде никого не было. Неизвестный на кухне! Мысль была истошная, и Сафа с трудом подавил в себе панику. Всего три метра, успокаивал он себя. Тебе достаточно пройти три метра до двери и все! Ты свободен как ветер и навсегда забудешь про эту нехорошую квартиру. Исходная мысль была неправильной. Нечего было ему сюда соваться. Тот дядька на джипе был нехороший, следовательно, и прятать здесь ничего хорошего он не мог.

Когда Сафа дал себе команду, три шага слились в один, но стоило ему влипнуть в дверь и вцепиться в ручку, как в свою последнюю надежду, ему в спину раздалось:

– Стой!

Он так резво развернулся, что поскользнулся и со всего маху сел на задницу.

Взгляд его беспорядочно заметался по веранде, не имея возможности за что-то зацепиться, поскольку та так и оставалась пустой.

И вдруг вешалка шевельнулась. Глаза Сафы округлились от ужаса. Упало одно из крайних пальто, открывая то, что доселе скрывалось за ним. Пристегнутый наручником к вешалке, среди вороха одежды висел человек и пристально смотрел на Сафу.

– Т-ты к-кричала? – от страха Сафа стал заикаться.

Судя по цветастому платьицу, это была девушка. Не отвечая, она во все глаза смотрела на него. В глазах ее не было страха, или там мольбы о помощи, они были спокойны, и одновременно смотрели жадно, словно стараясь впитать увиденное, ничего не пропустить и запомнить. Сафа даже почувствовал себя неуютно, хотя куда уж больше. Застигнут в чужом доме пленником, прикованным к вешалке.

Но она не была прикована. Руки ее были скованы наручниками, а сами наручники прикручены к вешалке брючным ремнем. Тонкие ножки девушки не доставали до пола.

На вид ей было лет семнадцать-восемнадцать. Фигура мальчишеская, узкобедрая, безгрудая. Сходство с мальчиком усиливала короткая стрижка. Лицо с тонкими чертами, сияет внутренней чистотой. И этот взгляд. Она так и не отвела от него глаз. Влюбилась что ли с первого взгляда?

– Чего смотришь? – пробормотал Сафа.

– Пить! – повторила – простонала пленница.

Первым желанием Сафы было нормальное желание слинять. Меньше всего ему хотелось иметь дело с этаким сокровищем. С другой стороны, как он представил, что она провисела тут одна без глотка воды, без еды несколько суток, у него аж руки заломило, словно он сам оказался на ее месте. Чур, меня, чур.

С некоторой опаской он прикоснулся к девчушке, словно она могла оказаться призраком и исчезнуть. От толчка она закачалась и застонала. Поддерживая ее за талию, он снял ее с вешалки, вот забавное словосочетание. Девушка, казалось, ничего не весила. Он легко ходил по дому, ища, куда ее положить, совершенно не ощущая веса. Пристроив худышку на постели, он сходил на кухню за водой.