Роберт Маккаммон - Грех бессмертия

Сзади него водитель белого «Форда» засигналил; Эван заморгал, отводя взгляд от того дома, и повернул по направлению к дому.

Теперь он лежал в кровати рядом с Кэй и ощущал тяжелую усталость. Ее глаза были закрыты, а ее теплое тело прижато к нему. Он пока еще не хотел плыть по течению. Он относился с недоверием к этому времени отдыха, поскольку часто для него это был не отдых, а словно сидение в темноте в кинотеатре перед сеансом, боясь начала картины. Он припомнил, как ребенком, в Нью-Конкорде, штат Огайо, он пошел в Театр лирики на Гановер-стрит в субботу после обеда. С ним был Эрик, который постоянно держал руку в красно-белом полосатом пакете с попкорном. Вокруг щебетали дети, оторванные на пару часов от реального мира, получившие возможность затеряться в тенях, выползающих, подкрадывающихся или проскальзывающих на выцветший от времени экран. И когда появление чудовища, испускающего отвратительные жидкости или обнажающего вампирские клыки, сопровождалось градом попкорна, в ответ на это служитель в красной куртке ходил по рядам вверх и вниз со своим фонариком, угрожая исключением из школы серебряных мечтаний. Некоторые из этих монстров были поддельными и забавными: люди в резиновых костюмах, облучающие убегающих землян из странных лучевых ружей; японские сороконожки, проползающие сквозь подземные туннели; горбуны с неправдоподобно выступающими глазами, похожими на вздувшиеся на солнце яйца. Все могли смеяться над этим и верить, что все будет в порядке, стоит только повернуться к ним спиной, променяв их на горячие сосиски или шоколадных солдатиков.

Но был один фильм, который Эван до сих пор помнил и который вселял в него ужас — один из тех старых мерцающих черно-белых сериалов, части которого заканчивались в момент наивысшей опасности. Он заставлял его приходить в кинотеатр снова и снова, чтобы разглядеть каждый эпизод, и ни один человек в здравом уме не мог отвернуться от твари, ползающей на экране. Каждую субботу он уверял себя, что она будет все еще там, что она не исчезла, не выползла из этого фильма, чтобы скользить, подобно ночному холоду, по Нью-Конкорду. Рука Зла, никогда полностью не различимого и всегда ощущаемого слишком поздно. Это нечто могло быть мужчиной или женщиной, или даже не быть человеком, а лишь замершим и загустевшим дыханием демона. Оно наносило удар без предупреждения, и ни один человек не знал и не хотел знать, что это. Но некоторые осмеливались предположить, что оно приближается мелкими шагами.

Словно паук.

И никогда нельзя поворачиваться к нему спиной или позволять быть сзади вас. Потому что в этом случае оно, неспособное пока еще вонзить свои клыки в вашу глотку, поглощало все, что было под рукой, и дожидалось своего часа. В конце серии Рука Зла ускользала, просачиваясь через коробку, в которую герой — Джон Хилл? Ричард Арлен? — посадил ее и выбросил в реку. Таким было содержание кошмаров, которые позже всплывут в жизни и вцепятся в глотки и позвоночники. Потому что даже ребенком, сидя в этом кинотеатре, Эван Рейд знал, что такая вещь, как Рука Зла, существовала в действительности. Она могла называться по-другому, но она существовала в некой черной, ужасной, безумной форме и набрасывалась на свои жертвы в полном молчании.

Рядом с ним Кэй слегка шевельнулась на подушке. Он только смутно осознавал, что уплывает в полную темноту, где его поджидает нечто, внушающее ужас.

Место, в котором он очутился во сне, было неким аналогом Театра лирики, но там было очень холодно, так холодно, что он мог видеть дыхание, парящее перед его лицом. Там была абсолютная, ломящая уши тишина. Первая мысль, которая пришла ему в голову: где же другие дети? Ведь это субботний день, не так ли? Представление вот-вот начнется. Где они? Сначала он подумал, что он один, но очень медленно что-то принимало форму рядом с ним. Форму, имеющую много тонов и цветов, создающую иллюзию твердости. Холодно. Очень холодно. На короткий миг черты лица Эрика проскользнули по лицу этой фигуры, затем исчезли. Потом другие лица, носы, челюсти, скулы, выплывали из этого лица и уносились прочь; некоторые Эван узнавал, некоторые нет. Это можно было сравнить с наблюдением за фотографиями мертвецов, перелистывая их на высокой скорости. Некоторые из этих глаз и лиц выражали ужас.

Возможно, призрачные служители уже оторвали контроль на билетах в этот кинотеатр. Возможно, это было все целиком внутри сознания Эвана Рейда или стояло где-то на демаркационной линии между снами и действительностью, между фактами и предрассудками. Где бы оно ни существовало, сейчас он ожидал его начала.