Тим Пауэрс - Три дня до небытия

– Но ведь они не собираются стирать Дафну, – сказала Шарлотта. – Они согласились вместо нее взять меня…

– Все равно они при первой же возможности постараются удалить девочку, – заявил Мишел. – Это из-за нее законченная машина Лизерли лишилась важного компонента – фильма. – Он погрозил Маррити пальцем: – Это диббук, а не трибб и не триффид. А нам пора вызывать наших призраков.

– Это может даже пойти на пользу, – заметил Малк и, в ответ на обращенные на него взгляды, пожал плечами.

– Если мы заранее встряхнем духов, привлечем их внимание, позволив молодому Маррити поговорить со старым Маррити, они, скорее всего, охотнее соберутся на нынешний сеанс. Их привлечет парадокс – разительное нарушение нормального течения событий.

– Проследить звонок Весперсы не сумеют, – добавил Лепидопт. – Телефонная линия проходит через полдюжины рубильников. Да и психически они на нас настроиться не смогут, особенно здесь, – он неопределенно махнул на конические стены.

Помолчав, Мишел заговорил:

– Беседер [18] Хорошо ( ивр. ). ! Давайте звоните. С этого и начнем сеанс. Все мы уже достаточно пьяны. Вот…

Он вернулся к столу, перевернул лежавшее сверху письмо Эйнштейна, и из пластикового кармашка выпал конверт. Затем он неловко вытряхнул еще четыре конверта, передавая их Лепидопту, который по одному раздавал их остальным. Конверты потемнели от времени, и на каждом рукой Эйнштейна были написаны имя и адрес Лизы Маррити.

– Орен, – сказал Мишел, – вскрой свой… голографический амулет. А мы все должны собраться с той стороны кровати, где плита.

Шарлотта и Фрэнк развернулись на кровати, остальные обошли ее с изножья, втиснувшись между матрасом и плитой.

– Теперь, – продолжил Мишел, – каждый по очереди приложит правую руку к отпечатку ладони на цементе.

– Потрескалась, – заметила Шарлотта, наклонившись к плите и тронув выемки пальцами.

– Ваши старые друзья стреляли в нее сегодня, – пояснил Мишел.

Маррити был последним и, чтобы дотянуться, ему пришлось передвинуться на кровати. Он решил, что теплая влажность в отпечатке ладони оставлена теми, кто касался плиты за несколько мгновений до него. Когда он отнял руку, на его ладони осталась серая чешуйка цемента размером с двадцать пять центов. Он сжал ее в кулаке и спрятал в карман.

– Теперь, – распорядился Мишел, – всем нужно лизнуть клеевую полоску на своем конверте.

– Брр, – выдохнула Шарлотта, проведя языком по конверту. – Это что-то вроде французского поцелуя с покойником, пролежавшим тридцать лет.

– Да уж, – согласился Мишел, состроив гримасу с письмом в руках, – зато это должно привлечь его внимание.

– В воскресенье, когда я нашел конверты, – сказал Маррити, – они были липкими. Видно, бабушка тоже их облизывала.

– В сущности, это даже трогательно, – проговорил Мишел. – Думаю, решила напоследок поболтать с отцом.

Шарлотта состроила гримаску.

– Так это французский поцелуй еще и с твоей бабкой? Какая гадость!

Чувствовалось, что она опьянела, но при этом ее голос показался Маррити напряженным.

– Не будьте такой букой, милая моя, – сказал ей Мишел и обратился к Фрэнку: – Сейчас вы можете позвонить своим… прежним нанимателям. Я согласен с Бертом: беседа Маррити с собой старшим тоже может привлечь внимание старика.

Шарлотта, перекатившись через кровать, нетвердо встала на ноги. Маррити поднялся следом и уставился на футляр переносного телефона, стоявший на столе рядом с пачкой писем. Шарлотта плавным движением подняла трубку, и Фрэнк, пригнувшись и заглядывая ей через плечо, помог ей набрать цифры. Шарлотта протянула ему телефон, и только в этот момент он сообразил, что сильно пьян и понятия не имеет, что говорить своему старшему я.

Подошел Мишел, нажал какую-то кнопку на боку аппарата, и по всей комнате разнеслось шуршание помех.

– Поговорить я вам разрешаю, – объяснил Мишел, – но так, чтобы все мы слышали.

Кивнув, Маррити поставил телефон на покрывало.

Секунду спустя натянутый голос в трубке отчетливо произнес:

– Да? Мне сказали, что это Фрэнк Маррити-младший.

– Я хотел бы поговорить с собой, – внятно произнес Маррити.

– Можно не наклоняться, – сказал Мишел. – Стойте прямо, говорите как обычно.

На том конце трубки раздался тихий смешок.

– Почему бы и нет? – и добавил куда-то в сторону: – Это вас.

Маррити услышал яростное перешептывание, а потом – голос пожилого мужчины, разговаривавшего вчера утром на кухне с ним и Дафной.