Гарольд Лоулор - Заклятье для ведьмы

— Кто бы это мог быть?

— Красотка-ведьма из Гэллоус-Хилл.

— О боже, — произнес я, отодвигая от себя пишущую машинку. — Полагаю, что она не в восторге?

— Ну, большого букета алых роз для любимого биографа у нее точно нет, — призналась Энн.

Я почувствовал угрызения совести, что было совершенно искренним. Прочитав опубликованную колонку, я не был полностью удовлетворен. Когда писал, то намеревался сделать ее в жанре легкой сатиры, но, как я уже сказал вам, юмор иногда затягивает, и, когда дочитал напечатанное, даже до меня дошло, что я слишком бесцеремонно и даже злобно рассказал о Марии Лойос.

Поэтому, когда вернулся в гостиную вместе с Энн, во мне было очень искреннее желание сделать такие компенсации, какие только мог, чтобы успокоить оскорбленные чувства нашей гостьи. До этого в моей короткой карьере репортера встречались похожие случаи, и я был уверен, что смог бы предложить нужный целительный бальзам для ее истерзанной души.

Мария Лойос была в элегантном черном наряде. У нее в руках была газета, сложенная на моей колонке, и сейчас она постукивала по ней своим кроваво-красным ногтем.

— Вы полагаете, я должна вас поблагодарить за это? — спросила она резко.

— Моя дорогая мисс Лойос, не знаю с чего начать, чтобы сказать вам, как я сожалею о случившемся. Я признаю, что обошелся с вами более резко, чем того хотел.

— О, я волнуюсь не за себя! Но ведь вы же выставили на посмешище саму черную магию. Никакое извинение, которое вы готовы принести мне лично, не сможет компенсировать этого!

Наблюдая за ее лицом, я действительно ощутил некоторые опасения. Если бы она устроила сцену, то с этим можно было бы справиться, но от Марии Лойос веяло холодной непримиримостью — я почувствовал, как по спине моей поползли мурашки. Наверное, Энн тоже ощутила нечто подобное, поэтому она подошла ко мне и взяла меня под руку. Несмотря на неприятность ситуации, жест Энн заставил меня подавить улыбку, поскольку я был уверен, что она строит из себя мою маленькую преданную, лояльную женщину.

— Вот чего я требую, — продолжила Мария Лойос. Эти резкие слова странно сочетались с ее приятной внешностью. Во время всего разговора ее лицо не выражало никаких эмоций, а оставалось таким же приветливым и невыразительным, как лицо куклы Сюзи, которую она мне напоминала.

— Я требую, чтобы в завтрашнем номере газеты вы поместили опровержение, в котором возьмете назад все то, что вы сказали для дискредитации черной магии, и вместо этого заявите, что изменили свои взгляды и верите в черную магию.

Естественно, ее ультимативный и уверенный тон, с которым это было произнесено, вызвал у меня раздражение.

— Да ну? Всего лишь? А вам не кажется, что вы хотите слишком многого, — насмешливо ответил я. — Вы понимаете, что если я сделаю так, как вы просите, то стану посмешищем не только этого города, но и всей Америки.

— Это — ваша проблема, — резко возразила Мария. — Вы ее сами создали, вам ее и решать.

Я покачал головой.

— Я готов вам чистосердечно сказать: сожалею, что задел ваши чувства. Но все остальное — нет.

— Вы отказываетесь?

— Разумеется, он отказывается! — вступила в разговор Энн. — Фактически, даже если бы он был готов написать такую глупую колонку, я не позволила бы ему этого сделать! Я тоже считаю, что черная магия — чепуха, и он в этой статье не сказал ничего такого, что было бы неправдой!

Наступило зловещее молчание.

— Очень жаль, — тихо произнесла Мария Лойос, открывая свою сумку. — С моей точки, моя просьба была вполне обоснованной, но вы отказались. Тогда…

Она вынула оттуда кусок воска.

Я старался не рассмеяться и притворился встревоженным.

— Вы что, собираетесь слепить мою восковую фигурку и воткнуть в нее булавки?

Она посмотрела на меня ничего не выражающим взглядом.

— У меня для вас более веселая судьба, — продолжила она. — Насколько я понимаю, вы любите свою жену?

Это был полувопрос, который я не собирался подтверждать. Уверен, что каждому ясно, что Энн и Сюзи — весь смысл моего существования. Но Мария и не ждала ответа. Она смотрела на Энн, как художник-портретист, а ее пальцы что-то быстро лепили из воска. За удивительно короткое время она слепила фигурку, очень похожую на Энн в миниатюре.

Мы ждали несколько озадаченные. И когда увидели, что Мария положила эту фигурку в свою сумку, не сделав при этом никакого угрожающего жеста, почувствовали какое-то нелепое облегчение, особенно если учесть, что во все это мы не верили.