Вольфганг Хольбайн - Колдун из Салема

— Глупости, — сказал он. — Что-то должно произойти. Я это чувствую. Этот дом… весьма необычный дом.

Вот против этого я возражать уже не стал. Еще когда я только вошел в этот дом, я сразу почувствовал, что с этим зданием что-то не так. Это был не просто дом из камня и дерева — нет, это было нечто иное.

Рольф, молча слушавший наш разговор, повернулся и, вполголоса выругавшись и подойдя своей шаркающей походкой к камину, наклонился над огнем так низко, насколько позволяли потрескивающие языки пламени.

— Что там такое? — спросил я с любопытством.

Рольф наклонился еще чуть ниже, отпихнул ногой горящее полено в сторону и немного отвернулся от огня. Я увидел, что его лицо стало черным от копоти. В брюки впивались маленькие сверкающие искры.

— Нет, тоже не получится, — пробормотал он. — Слишком узко, не пролезем. Кроме того, там, наверху, вроде бы есть решетка или что-то подобное.

Я некоторое время разочарованно смотрел на него, а затем повернулся к Говарду.

— А как насчет книг? — спросил я.

Говард нахмурил лоб:

— Книг?

— Ты говорил, что это… магические книги.

Говард кивнул.

— Да, конечно, но… — он, не договорив, вздохнул. Прошло несколько секунд, прежде чем он повернулся и направился к одной из полок.

Но он так и не дошел до нее.

Я до сих пор не понял, что это было, и как это вообще произошло. Вдруг возникла какая-то галлюцинация, но галлюцинация такой интенсивности, с какой я в своей жизни еще никогда не сталкивался. Я и глазом не успел моргнуть, как вдруг очутился совсем не в библиотеке. Помещение вокруг меня оказалось намного большим, чем библиотека. Оно походило на серую, пропитанную сыростью и холодом пещеру, погруженную в полумрак, сквозь который пробивались лишь отдельные узкие лучи тусклого, я бы сказал, какого-то болезнетворного света. Я был уже вовсе и не я. Мое тело стало телом другого человека — какого-то незнакомца, точнее сказать, незнакомки. Это было тело молодой женщины или девушки, забившейся в угол этого помещения. Ее — вернее, мой — взгляд был прикован к противоположной стене, посреди которой виднелась разломанная дверь. Сквозь эту дверь вползало, колыхаясь и дрожа, бесформенное ужасное существо…

Вдруг галлюцинация исчезла, причем так же быстро, как и появилась. У меня было такое ощущение, что по моему телу — или же только по моей душе — шандарахнули невидимым волшебным кулаком, да так, что все во мне содрогнулось. Я зашатался и, пытаясь схватиться за что-нибудь руками, упал на колени. Словно сквозь серую колеблющуюся завесу я услышал произнесенные Говардом слова.

— Роберт! — в голосе Говарда чувствовались одновременно и озабоченность, и страх. — О господи, парень, что с тобой?

В моей голове все перемешалось. Я застонал, оттолкнул его руку в сторону и попытался встать, но почувствовал себя таким слабым, что Рольфу пришлось мне помогать.

— Что… произошло? — изумленно спросил я.

Помещение библиотеки ходило ходуном вокруг меня, да и лицо Говарда маячило где-то вдалеке. Я чуть было опять не рухнул на пол.

— А что, по-твоему, произошло?

— Я…

Я безуспешно пытался что-нибудь вспомнить. То, что я только что видел, казалось мне абсолютно бессмысленным, хотя все это было удивительно реальным.

— Я не знаю, — пробормотал я. — У меня была… какая-то галлюцинация.

— Галлюцинация? — Говард нахмурился и впился в меня взглядом. — Ты кричал, Роберт.

— Кричал?

Он кивнул. Его лицо было очень серьезным:

— Да. Ты… выкрикнул какое-то имя. Ты ничего не помнишь?

Я попытался вспомнить, но все, что осталось в моей памяти, — это тот подвал и девушка, которой был я сам… И то ужасное существо…

Я застонал: как только я попытался вспомнить то, что видел, более детально, видения в моей памяти затуманились. Перед моим мысленным взором маячило лишь смутное изображение чего-то черного — колышущейся, блестящей, какой-то живой черноты, состоящей из слизистой плоти и сверкающего рога, похожего на клюв попугая. Но и это видение вдруг стало расплываться, как только я попытался припомнить его получше, словно что-то хотело помешать мне воскресить в своей памяти это чудовище. Тем не менее, даже то немногое, что я все-таки сумел вспомнить, было само по себе ужасным.

— Чарльз, — сказал Говард. — Ты несколько раз отчетливо выкрикнул «Чарльз». Ты этого не помнишь?

— Я ничего не помню, — пробормотал я. — Только лишь…

По комнате прошло какое-то быстрое волнообразное движение. Быть может, это было не движение в физическом смысле этого слова. Оно было похоже на мимолетное, очень быстрое вздрагивание, колыхание, и мне при этом показалось, что стены и потолок выгнулись, а линии очертаний комнаты искривились каким-то жутким, непостижимым для человеческого разума образом… На мгновение дом как будто охватило дыхание другого, чуждого нам мира — мира, проникающего в наше сознание только в виде теней и расплывчатых призраков. При этом у меня возникло ощущение, что дом, в котором мы находимся, — живое существо.