Алексей Гридин - Рубеж [сборник]

Многие, кстати, исчезли. Была война, потом, говорят, на какой-то атомной электростанции рвануло почище твоего Чернобыля, и через какое-то время оттуда полезли мутанты. Сам я своими глазами их не видел, но Санька Кацман, попавший на срочку в те края, вернулся домой, не дослужив почти полгода – комиссовали по дурке. Когда на него на краткий миг снисходило просветление, Санька, еле шлепая губами и с трудом подбирая слова, мычал такое, что потом ночью снились кошмары. Не раз после Санькиных рассказов я просыпался с криком, хотя вряд ли смог бы внятно ответить на вопрос, что же видел во сне.

С другой стороны, вот были люди – и вот их не стало. Только изредка, всплывают из глубин памяти лица, кружатся горстью осенних листьев на ветру, а кто они, откуда я их помню – бес разберет. Я, кстати, не уверен, что с легкостью скажу, когда умерла мать. Что уж тут говорить про каких-то незнакомцев. Но от нее хотя бы фотокарточки остались, а многих я не могу найти даже на фото. Такое ощущение, словно все, о ком сохранились хотя бы чуточку светлые воспоминания, куда-то исчезли. Где они, любящие родственники, добрые учителя, верные друзья, какие-то случайные, но такие симпатичные знакомые? Как будто их однажды просто вырезали из мира, и остались вокруг меня лишь люди мрачных тонов. Впрочем, чего уж там, я тоже не святой.

Чурка, шаркая заношенными разбитыми сапогами, торопился по своим дворницким делам, держа в руке растопырившую жесткие прутья метлу.

– Дай метлу, – выкрикнул Лелик ему вслед.

– Зачем она тебе? – спросил чурка, не оборачиваясь и ускоряя шаг.

– Девки на ней летать будут, – заржал Лелик в спину дворнику.

Девчонки залились смехом, хватаясь друг за друга, чтобы показать всему миру, как им весело. Даже Барбос, вообще редко улыбавшийся, растянул рот и пару раз коротко хыкнул: ххы, ххы.

Дворник еще больше втянул голову в плечи и удивительным образом стал похож на облачившуюся в рабочий комбинезон черепаху.

– У, бля, – выдохнул Барбос. – По городу спокойно пройти нельзя, везде эта нерусь.

Тут он заметил меня.

– Вован, а ты чего один? Шмару себе не нашел? А мы уже вот… Ищи себе девку и присоединяйся.

– Некогда мне, – соврал я. – Я до магазина, потом по делам.

– Дела у него, – буркнул Лелик. – Умный ты, Вован, слишком. Оно, конечно, полезно бывает, только всему должно быть свое время. Слышал такое: каждой вещи свое место под солнцем?

– Из Библии? – напряг мозги Барбос.

Вид у него был такой, словно он успел уже после шараги забить косяк и выкурить его.

– Типа того, – отмахнулся Лелик. – Опять, небось, Вован, хочешь за книжки засесть? Ну смотри, ты за себя, конечно, сам решаешь. Только не заметишь, как жизнь пройдет, и вспомнить-то нечего будет. Бери с нас пример: отучились в технаре – и все, мы вольные птицы, пора, брат, пора, по бабам и так далее. Ну, бывай.

Он вяло поднял руку и изобразил, что машет ей. Я махнул в ответ и, чтобы не продолжать разговора, действительно свернул к магазину. Там очень удачно собралась очередь из нескольких заторможенных бабулек, которым не столько нужны были хлеб и молоко, сколько возможность обменяться друг с другом последними сплетнями. Наконец, купив пачку пельменей и решив, что Лелик с Барбосом вряд ли сидят сейчас на лавке у подъезда, я поспешил к дому.

И свернув на узкую тропу между гаражами и трансформаторной будкой, по которой рисковали ходить лишь обитатели нашего квартала – любой другой, напоровшись здесь на пацанов из квартальной кодлы, мог быть, в зависимости от времени суток, быть избит, ограблен, а то еще и что похуже – так вот, свернув на эту тропу, я увидел, как Лелик с Барбосом учат стоящего на коленях чурку.

Значит, они решили-таки подарить себе и девчонкам бесплатное развлечение. Аттракцион «Реальные пацаны поражают дракона». Хотя мне-то что? Чурка – он вообще человек ли? Если человек, так пусть, гадство, встает на ноги и дерется, как и полагается сапиенсу. Не хочет драться – сам виноват. Мое-то какое дело? Человеку – человечье, но рабу однозначно рабье. Не убьют ведь они его в конце концов.

…так я убеждал сам себя, а ноги несли меня ближе к гаражам.

– О, – заметил меня Лелик. – Вот и Вован нас догнал. Хочешь чурке в дычу дать? Он хороший чурка, смирный. Ты ему по харе, а он тебе – спасибо. Правда, урод? Ну? Не слышу…

Он наклонился и сунул дворнику под нос кулак, украшенный стесанными о боксерскую грушу и чужие лица костяшками. Дворник побледнел и кивнул.

– Молодец, – довольно осклабился Лелик. – А теперь словами, тварь, словами.