Алексей Гридин - Рубеж [сборник]

– Беда Галя, – сказал мне Ларр, когда мы остались наедине, – что ему не хватало благородства, честности, открытости. Того, что есть у любого законного представителя нашей семьи, у тебя, у меня, и, надеюсь, будет у наших детей.

Нет, мне не понять этих монархистов. Что же, мой муж всерьез думает, что титул делает человека лучше? Вот, например, какое отношение к этому имею я? Ведь мои родители не были благородных кровей? Так я и спросила у Лара, а он сказал удивленно:

– Но ты же принцесса по праву брака со мной и доказала это своим поведением. А Галь… Что с него взять, он – дитя инцеста.

Что ж, придется как-то привыкнуть жить с человеком, который рассуждает таким образом. Тем более, что иных недостатков у него я пока не нашла, наоборот – сплошные достоинства.

– Первым делом, когда наведем на планете порядок, – говорит Ларр, обнимая меня за плечи, – мы с размахом отпразднуем свадьбу! Это должно быть роскошное действо…

– Милый, – перебиваю его я, – первым делом мы заберем с Земли мою бабушку и привезем ее на Велию.

– Ладно. Бабушку так бабушку, – тотчас же соглашается Ларр.

Вот какой покладистый принц достался мне. Вкупе со знанием о том, что любовь действительно иногда спасает мир, а в цыганских гаданиях есть толика правды.

Инспектор Леониду сразу не понравился. Он был суетлив, постоянно что-то переспрашивал, вставлял по ходу разговора какие-то многозначительные намеки, подмигивал – мол, дорогой мой директор колледжа, мы-то с тобой два тертых калача, нам ли не знать, что вся эта беседа гроша ломаного не стоит, и яйца выеденного не стоит, и игра свеч не стоила. Все потому, что ты, дорогой мой директор колледжа, и персонал твой, все эти мальчики и девочки недавно из педагогических институтов, работой в школе пока не попорченные, обязательными программами министерства образования не придавленные, честные, наивные, желающие не просто денег заработать, а всерьез верящие в какую-то миссию, видящие в работе с детьми благородную цель, и вообще с шильями в задницах, и сами детишки в вашем колледже – вы все уже проиграли.

Леониду инспектора было немного жаль. Все-таки тот просто выполнял свою работу и искренне верил в то, что приносит пользу обществу.

И еще не знал, что ничего у него не выйдет.

– Знаете, – инспектор чуть подался вперед, положил ладони на край стола и проникновенно взглянул Леониду в глаза, – жалобы всякие поступают на ваш колледж.

– Правда? – вежливо удивился Леонид.

– Сомневаетесь? А вы не сомневайтесь, господин директор, не сомневайтесь, жалобы получены, жалобы зарегистрированы, а это значит, что жалобы должны быть рассмотрены. – Инспектор пару раз кивнул, словно стараясь придать значимости своим словам, и легонько улыбнулся. – Но вы не бойтесь, господин директор, вы же понимаете, работа у нас такая. Сказали – проверить, значит, будем проверять. Если у вас все в порядке, а сигналы, так сказать, не подтвердятся – так и запишем. Правильно ведь?

Он подмигнул Леониду и снова улыбнулся.

Врешь, подумал Леонид. У вас уже все подготовлено. Есть проект приказа о закрытии школы. Приказ еще не подписан, но вы вот-вот подсунете его Гонтмахеру. Гонтмахер – неплохой мужик, но в его годы не кидаются грудью на амбразуру. В его годы мечтается о пенсии, счастливой старости, укрытых шотландским пледом коленях и ораве внучат. Конечно, Гонтмахер поломается для виду – а потом, плюнув на все, поставит размашистый росчерк.

Вернее, поставил бы, если бы не некоторые обстоятельства, о которых не знают ни Гонтмахер, ни назойливый инспектор, ни те, кто его прислал, ни родители учащихся в колледже детей, строчащие дурацкие жалобы.

Леонид подмигнул инспектору. Тот расплылся в довольной улыбке.

– Мы же понимаем друг друга, господин директор? Вот и чудненько. Значит, проверка начнется с понедельника. Понедельник, конечно, день тяжелый, но ничего не поделаешь. Дура лекс сед лекс, так ведь?

– Так, – подтвердил Леонид, думая про себя: «Пора бы тебе и честь знать».

Он встал и протянул инспектору руку:

– Значит, в понедельник?

– Так точно, господин директор.

Инспектор тоже поднялся, шутливо козырнул и вновь подмигнул Леониду.

Его улыбочки и подмигивания начинали раздражать. Леонид мужественно терпел.

Ладно, подумал он. Ладно. До понедельника еще уйма времени. Вечер пятницы, суббота – целые сутки, да воскресенье – еще одни сутки. Но на самом деле все решится гораздо раньше. Бедняга инспектор, как же он удивится, когда в понедельник с утра ему будет предъявлена бумага от Гонтмахера, в которой общечеловеческим по белому сказано будет: проверку отложить до последующего распоряжения. А к тому моменту, как появится последующее распоряжение, либо падишах умрет, либо ишак издохнет. Либо еще что-нибудь случится.