Лорен Оливер - Пропавшие девочки

Я видела Дару перед ужином, всего пару часов назад, когда она садилась в автобус. Но у нее не было сумки, и она не взяла с собой телефон. Так куда же, черт возьми, она могла отправиться?

Включаю свет в комнате Дары, чувствуя себя немного лучше, менее напуганной, когда перед моими глазами предстает привычный беспорядок в ее комнате. На этот раз я точно знаю, что ищу. Несмотря на все нытье Дары о праве на личную жизнь, она слишком ленива, чтобы как следует что-то прятать, и я нахожу ее дневник на обычном месте, в самой глубине маленького ящичка в ее расшатанной прикроватной тумбочке под кучей ручек, старых телефонных зарядок, презервативов и жвачки.

Я сажусь на ее кровать, которая жутко скрипит подо мной, словно возмущенная моим вторжением, кладу дневник на колени и открываю. Когда я нервничаю, у меня всегда чешутся ладони. Но меня подталкивает тот же самый необъяснимый инстинкт, что и много лет назад на уроке географии. Дара в беде. Она уже давно в беде. И только я могу ей помочь.

У Дары такой почерк, что кажется, буквы вот-вот спрыгнут со страницы. Дневник заполнен высокими нестройными буквами и закорючками случайных записей.

«Это произошло, – гласит одна из них. – Мы с Паркером расстались по-настоящему».

Я перелистываю на неделю вперед.

Отношения, расставания, жалобы на маму, папу, доктора Личми и меня. Все это здесь: злость и триумф уложены в исписанные чернилами строчки. Некоторые из них я уже видела раньше. Я действительно однажды читала ее дневник, когда моя подруга Иша сказала, что они с Арианой начали употреблять кокаин. И еще я читала ее насмешливое послание мне о том, что случилось на танцах на балу в День Отцов-основателей. «Иначе я расскажу родителям, что их маленький ангел вовсе не такой уж и ангел».

Если бы только она знала.

Запись от 15 февраля: «Со следующим днем после Дня Святого Валентина! С каким же удовольствием я бы расстреляла того, кто его придумал. Нет, еще лучше, я бы подвесила Купидона и выпустила все стрелы в его тупую толстую задницу».

От 28 февраля: «Паркер любит другую». Эти строчки заставляют мое сердце подпрыгнуть.

Затем от 2 марта: «Думаю, это и есть самое приятное в исчезновении: та часть, когда люди ищут тебя и умоляют вернуться домой».

Я замедляюсь, когда дохожу до 22 марта. В этот день ей прислали те фотографии с незнакомого номера. Их прислал тот парень, который предупредил меня, точнее, предупредил Дару, чтобы она держала язык за зубами. Запись довольно короткая, всего несколько строчек:

«Сегодня еще одна вечеринка!!! Андре был прав. Становится легче. В прошлый раз всего за пару часов я заработала больше двухсот баксов. Другие девчонки показались мне очень милыми, но одна из них предупредила, чтобы я держалась подальше от Андре. Думаю, она просто ревнует, потому что он явно выделяет меня из всех. Он сказал мне, что собирается продюсировать одно телешоу. Представляете, что случится с Ник, если у меня будет свое реалити-шоу? Да она просто умрет. Тогда Паркер наконец поймет, каким был придурком».

Я перехожу к следующей странице. Запись Дары в день аварии еще короче:

«Черт. Я правда думала, что справлюсь. Но сегодня я проснулась в таком дерьмовом настроении.

Ариана говорит, мне нужно просто поговорить с Паркером. Не знаю. Может, так и сделаю. Может, Лизни был прав – я просто не могу выбраться из всего этого?

Или может, в конце концов я взрослею?»

Воспоминания о той ночи возвращаются ко мне: серая пелена дождя, машина Паркера, фары разбивают весь внешний мир на участки света и темноты. И выражение триумфа на лице Дары, как будто она только что первой пересекла финишную прямую.

Дальше записи прерываются, и я быстро пролистываю несколько пустых страниц. Во время аварии у Дары были раздроблены кости запястья, и некоторое время она не могла держать в руках даже вилку, не то что ручку.

Следующая запись, судя по всему, последняя, датирована вчерашним днем и написана большими буквами, как особый сигнал или крик:

«ДОРОГАЯ НИК!

Я ЗАТЕЯЛА ИГРУ.

ОНА НАЗЫВАЕТСЯ: ПОЙМАЙ МЕНЯ, ЕСЛИ СМОЖЕШЬ.

Д.»

На секунду я застываю, ошарашенная этим посланием. Я снова и снова перечитываю его, разрываясь между чувством злости и облегчения. Злость побеждает. Я захлопываю дневник, встаю и швыряю его через комнату. Он ударяется об окно и падает, сбивая со стола пустую подставку для карандашей.

– Ты, мать твою, думаешь, что это игра? – произношу я вслух, и по моей спине пробегает холодок. Это почти слово в слово то, что написал незнакомец в ответ на мое сообщение: