Юрий Кургузов - Кольцо Изокарона

Нещадно палило солнце, а я развалился в тени огромного ракитового куста на берегу диковато-живописного, заросшего кое-где лилиями и кувшинками замкового пруда и, уставившись в редкие проплывающие по небу дымчатые облака, думал: что же делать?

Кузнец мертв — и ниточка, потянув за которую я оптимистично рассчитывал быстренько добраться и до остальной честной компании охотников за упырями и оборотнями, неожиданно оборвалась.

Но что самое неприятное, и главное — странное, оборвалась она, по всей видимости, буквально за несколько минут до моего появления в кузнице: так, словно кто-то специально убил этого человека чуть ли не у меня на глазах, — смотри, мол, да мотай на ус: не исключено, и с тобой то же будет.

Кто-то убил кузнеца. К т о — т о у б и л к у з н е ц а… Но кто? Кем был этот мерзкий тип в черном, похожий на гробовщика либо же церковного органиста, с которым я столкнулся в кузнице?.. Он ли убийца, и если да, то куда потом исчез? А может, там есть что-нибудь вроде подземного хода и этот жуткий человек ушел через него? Наверное, наверное именно так все и было — не птица же он, в конце концов, чтобы вылететь в окно!

Да, кузнец убит. Убит садистски жестоко, дерзко, я бы даже выразился — демонстративно. Но кем убит? За что? Почему?…

Я только уныло покачал головой: в одиночку, без гида — пусть даже и не такого универсального, как Ян, мне пока просто не за что было зацепиться. Ну в самом-то деле, не мог же я начать слоняться по округе и приставать ко всем встречным-поперечным: да знаете, вот у меня тут в некотором смысле дьявольское кольцо, и мне что-то обязательно надо с ним сделать. Так вы случаем не знаете, что именно?

Шутка? Конечно, шутка — да увы, не слишком веселая. А если серьезно, то мне позарез нужен был Ян — только он мог сейчас что-то посоветовать и помочь. Один же я, действительно, точно слепой котенок тыкался б носом в разные стороны и наверняка дотыкался бы до крупных неприятностей…

Ладно, подытожим еще раз: М. исчез, и где он теперь — неизвестно; священник погиб год назад в битве с оборотнями, а полицейский инспектор и доктор Шварценберг живут в маленьком городке, верст за двадцать от этой деревни и Волчьего замка, да и навряд ли они знают что-либо о местопребывании М. и Яна. И кто остается? Двое каких-то (снова — "каких-то"!) крестьян, замковый садовник и гайдуки.

Да-да, поиски надо начинать именно в этом направлении, и прежде всего — попытаться найти садовника…

— Здравствуйте! Вам, кажется, жарко?

Я вскочил как ошпаренный и увидел перед собой высокую молодую женщину (или же девушку) в легком свободном платье — из тех, что, вроде бы ничего не являя миру, почти ничего тем не менее и не скрывают. Она смотрела на меня насмешливым и не очень-то дружелюбным взглядом.

— З-здравствуйте… — огорошенно пробормотал я, с опаской косясь на ее спутника — громадного датского дога палевой масти, которого прекрасная незнакомка крепко держала за толстый кожаный ошейник с металлическими шипами смуглой от загара рукой.

Датчанин тоже по-своему поздоровался со мной — непродолжительным, однако весьма впечатляющим оскалом и глухим рычанием, но хозяйка приказала:

— Спокойно, Тор! — и пес замолчал. — Душновато сегодня, не правда ли? — Это уже мне.

— Правда, — с готовностью согласился я, не зная, как повести себя в столь щекотливой ситуации, — еще чего доброго эта любительница животных вообразит, что я забрался в сад воровать яблоки! И поспешно добавил: — Честное слово, я не грабитель, мадам!

Ее красивое лицо тронула холодная улыбка:

— Мадемуазель — если уж вам угодно пользоваться этой терминологией.

Я согласно кивнул:

— Пардон, мадемуазель… Да, эта терминология, как мне кажется, более удобна и продуктивна при общении, по крайней мере, с незнакомками, — после некоторой паузы сообщил я, пытаясь оттянуть таким образом неизбежный, впрочем, момент начала допроса и последующей расплаты. — И "мадам", и "мадемуазель" звучат почти одинаково сладко для женского уха в любой точке земного шара…

— Но наверное, за исключением самой Франции, — предположила девушка, и ее большие, чуть продолговатые глаза с длинными пушистыми ресницами немного потеплели.

— О да! Да! Тут я с вами согласен! — с энтузиазмом подхватил я. — Действительно, в этой стране слово "мадам" является, как правило, оскорблением, и причем страшным, в то время как "мадемуазель" — в основном комплиментом.

— В основном?!