Деннис Уитли - И исходит дьявол

На протяжении почти всего ужина де Ришло пытался отвлечь их от навязчивых мыслей, рассказывая различные истории из своей богатой приключениями жизни. Но по лицам друзей он видел, что в этот раз его искусство рассказчика пользы не принесло.

До ухода оставалось полчаса, когда принесли фрукты и бренди. Тогда де Ришло, наконец, решил заговорить о деле.

— Я тут болтал всякую чепуху, — признался он подавленно, — но вы понимаете, это лишь для того, чтобы отвлечь вас немного. Но сейчас, наверное, уже можно поговорить о деле с пользой. Что ты намерен делать, Рекс, когда увидишь этого человека?

— Я еще не решил, — признался Рекс, пожимая огромными плечами. — Мы знаем, что он собирается со мной встретиться, и это пока все. Я полагаю, что меня хватит совсем на короткий разговор, а потом я начну вытряхивать из него душу до тех пор, пока у него не появится желание рассказать все, что он знает о Мокате.

Де Ришло покачал головой.

— Идея, конечно, проста, но в квартире наверняка окажутся слуги, и нам необходимо устроить так, чтобы твоя партия разыгралась без помех.

— А что, если ты возьмешь с собой нас? — предложил Ричард. — Скажешь, что мы тоже лично заинтересованы в деле, которое ты представляешь. Если мы зайдем в квартиру втроем, Бог кому-нибудь да поможет разговорить его.

— Точно, — согласился Рекс. — Я не имею ничего против. Мы можем завезти Мэри Лу в «Риц», а потом направимся трясти это парнишку.

— Нет! — Мэри Лу резко мотнула головой. — Я еду с вами. Я вполне способна постоять за себя и могу вам как-то пригодиться, например, посторожить, чтобы никто не помешал. Как вы можете просить меня вернуться в отель и сидеть там одной, в то время как вы пытаетесь узнать что-то о Флер? Да я сойду там с ума и выброшусь из окна. Я решила ехать, и, пожалуйста, не будем спорить об этом.

Ричард взял ее руку и сказал примирительно:

— Конечно, ты поедешь, мое сердце. Возможно, тебе не стоит ходить с нами к Кастэлно, но почему бы тебе не подождать нас в холле.

Де Ришло подтвердил:

— Да, в этих обстоятельствах невозможно оставлять Мэри Лу, но я опять о слугах — ты взял с собой пистолет?

— Да, и он полностью заряжен.

— Тогда ты воспользуешься им, чтобы припугнуть слуг, пока Рекс и я будем обрабатывать Кастэлно. Без четверти. Ну что, идем?

Рекс послал за чеком и расплатился хорошими чаевыми, что заметно смягчило ущемленное достоинство метрдотеля, и они вышли из ресторана.

— Дом Рамбуйе, Парк Монсо, — строго сказал де Ришло водителю, когда они уселись в такси. Ни слова больше не было сказано, пока машина не остановилась у роскошного многоквартирного дома, выходившего фасадом к небольшому зеленому парку, где по утрам прогуливались дети состоятельных парижан.

— Мсье Кастэлно? — обратился герцог к консьержу.

— Сюда, мсье, — человек проводил их через огромный облицованный камнем холл, к лифту.

Лифт остановился на шестом этаже, и, когда дверцы открылись, консьерж указал на дверь направо.

— Номер семьдесят два, — сказал он спокойно. — Я думаю, мсье Кастэлно только что пришел.

Дверцы тихо захлопнулись за их спинами, и лифт бесшумно пошел вниз.

Де Ришло посмотрел на Рекса ободряющим взглядом и, шагнув к двери под номером семьдесят два, нажал кнопку звонка.

Высокую, тонкой работы резную дверь открыл пожилой и изрядно полысевший лакей в темном мундире из шерсти альпаки. Рекс представился. Слуга внимательно посмотрел на него своими темными глазами, а затем перевел вопрошающий взгляд на остальных.

— Мои друзья. Хотят видеть мсье Кастэлно все по тому же делу, — резко добавил Рекс, делая шаг вперед, в узкую, длинную гостиную. — Он дома?

— Да, мсье. Он ждет вас. Сюда, пожалуйста.

Пока Мэри Лу устраивалась на высоком диванчике из кордовской кожи, трое мужчин последовали за спиной в альпаковом кителе вдоль по коридору. Распахнулась еще одна высоченная дверь и вошедшие очутились в просторном, полузатемненном салоне, обставленном со старинным французским изяществом: дорогая мебель с украшениями из золоченой бронзы, гобелены, множество безделушек и расписной потолок с резвящимися в розовых кустах купидонами.

Кастэлно поднялся. Худой и угловатый, с продолговатым острым лицом, он стоял спиной к отделанному фарфоровыми изразцами камину. Одет он был так же, как и на банкете. Поверх рубашки шла широкая муаровая лента с орденом какой-то иностранной державы, а на лацкане фрака красовалось еще несколько наград.