Деннис Уитли - Врата ада

Это было накануне нового, 1953 года. Обычно герцог де Ришло снимал на это время номер в гостинице в Болье, у него вошло в обычай уезжать из Англии накануне Рождества и проводить месяц на юге Франции. Но в этом году некоторые обстоятельства заставили его отложить отъезд.

В это же время Ричард Итон обычно собирал гостей в своем старинном особняке в Уорчестершире, известном под названием «Причуда кардинала». Но его супруга, очаровательная княгиня Мари-Лу, которую он с друзьями привез из России незадолго до войны, попала в больницу с аппендицитом, и как раз накануне Рождества ей сделали операцию. Их дочь Флер готовилась к поступлению в Лондонский университет и снимала квартиру вместе с двумя другими абитуриентками. Все это привело Ричарда в Лондон, в дом своего давнего друга Саймона Арона.

В этом уютном георгианском доме на Понд-стрит, который Саймон приобрел перед войной, они и собрались однажды вечером на ужин.

Саймон и де Ришло соревновались друг с другом в кулинарных изысках. Ужин состоял из горячих тостов с тресковой икрой, бисквитов с хересом, куропатки, фаршированной печеночным паштетом, и холодного салата из апельсинов с мятным соусом. К икре подавали превосходную старую мадеру; к бисквитам — марко-брюннер «Кабинет-33»; к куропатке — «Шато-Латур» 1928 года; к апельсиновому салату — по маленькой чашечке охлажденного китайского чая. После чая, когда они закурили восьмидюймовые «Ойо де Монтеррей» — любимые сигары герцога, — Саймон предложил им старый императорский токай 1908 года.

Если бы в этот момент кто-нибудь взглянул на них троих со стороны, он мог бы удивиться: что объединяет этих столь несхожих на первый взгляд людей.

Герцогу было уже за семьдесят; француз по происхождению, он давно обосновался в Англии и воспринял многие английские привычки. Среднего роста, сухощавый, де Ришло каждое утро занимался японской гимнастикой, что позволяло ему поддерживать форму. Черты лица выдавали в нем аристократа: широкий лоб под тщательно расчесанными седыми волосами, орлиный нос, твердо сжатый рот, серые глаза, которые, как знали его друзья и враги, могли иногда вспыхивать пронизывающим огнем, и самая заметная деталь его лица — «демонические» брови с приподнятыми уголками.

Саймон был тоже худощав, но более хрупок. Крючковатый нос и сужающееся книзу лицо делали бы его похожим на хищную птицу, если бы не постоянная улыбка. В детстве он часто простужался и с тех пор сохранил привычку держать рот немного приоткрытым. Портрет дополняли черные волосы и карие близорукие глаза за стеклами очков. Он вел свой род от испанских евреев, но его предки уже много поколений жили в Англии и были хорошо известны в банковских кругах.

Ричард представлял из себя типичного английского джентльмена. Когда-то он имел лишний вес, но охота и скачки вернули ему форму, а железные нервы позволяли ему в любую погоду подниматься в воздух на своем маленьком спортивном аэроплане. У него были каштановые волосы, уже поседевшие на висках, прямой нос и чисто английский, несколько агрессивный подбородок.

Де Ришло, подняв бутылку, взглянул на этикетку и покачал головой:

— О, Боже! Последний урожай, который старый Франц-Иосиф посчитал нужным закупить для Хофбурга! Ты нас балуешь, Саймон.

— Должно быть, обошлось тебе недешево, — подхватил Ричард. — Где ты его взял?

— Джустерини, — ответил Саймон в своей обычной отрывистой манере. — Насчет «недешево» ты прав. Но разве оно этого не стоит? Позвольте мне провозгласить тост. Удачи всем нам в настоящем году и особенно старине Рексу. Боюсь, что он в этом нуждается.

Его слова напомнили им о Рексе Ван Рейне, их старом американском друге, исполине с чрезвычайно развитым чувством юмора. До войны он был самым известным от Багам до Ривьеры плейбоем и бьющим все рекорды пилотом-любителем. Когда началась война, он, вместе в другими добровольцами, сформировал «Орлиную эскадрилью», покрывшую себя славой в небе над Англией. Он был четвертым мушкетером в их маленьком компании и пережил вместе с ними немало приключений в России, Испании, на Балканах и в других местах.

Саймон первым отхлебнул благоухающий, отдающий медом напиток. Остальные последовали его примеру, продолжая между тем думать о Рексе. Де Ришло вспомнил изречение Рекса о коктейлях: «Четыре маленьких всегда лучше, чем один большой, — если пить быстро». У обоих на языке вертелся один вопрос, и наконец Ричард задал его: