Герберт Уэллс - Экзорцист. Лучшие мистические рассказы

Тут мне показалось, что призрак чуть побледнел, однако я был слишком утомлен, чтобы различать столь мелкие детали, поэтому закрыл глаза и уснул. Через несколько дней доктор, убедившись, что пациент спокоен и мыслит здраво, распорядился меня освободить, и до конца рейса я был, наравне со всеми другими пассажирами, сам себе хозяином, хотя замечал над собой постоянный надзор и досадовал на то, что не могу вернуться в свою просторную каюту, которая к тому же, по всей видимости, осталась в полном распоряжении призрачного кокни.

После недели путешествия судно достигло Нью-Йорка и я беспрепятственно ступил на берег. Однако на пирсе я застал своего чертова дружка, и он умножил мои неприятности тем, что от моего имени задекларировал на таможне несколько сомнительных предметов из моих чемоданов, что стоило мне энного количества долларов, которые я предпочел бы сэкономить. После того, что случилось на борту, я решил смолчать и смириться, затаив надежду, что в отдаленном будущем мой дух доберется до его духа и напрочь вышибет из него дух.

Так оно и пошло. Призрачный кокни не тревожил меня до ноября, когда мне довелось читать лекцию в одном из колледжей на Северо-Западе. После дальней дороги я взошел на кафедру, ведущий представил меня аудитории, и лекция началась. Когда она дошла до середины, на свободном стуле неподалеку возник призрачный кокни и своим грубым гоготом принялся сбивать меня с мысли в самые ответственные и несмешные моменты моей речи! Замолчав, я сошел с кафедры и в боковой комнатушке обнаружил своего недруга.

– Выпих номер четыре! – крикнул он и исчез.

Именно тогда я решил обратиться за советом к Питерсу.

– Обсуждать тут нечего, – сказал я Питерсу, – этот тип меня губит. После случая с Трэвисами я сделался изгоем общества; не сомневаюсь, они не станут молчать и я отныне буду жертвой остракизма. На «Дайджестике» было поставлено под сомнение мое душевное здоровье, а теперь, впервые за всю жизнь, я осрамился перед двумя тысячами слушателей на публичной лекции, а ведь до этого читал их десятками, ни разу не сбившись. Так дальше продолжаться не может.

– Да уж, – согласился Питерс. – Надеюсь, я помогу тебе от него избавиться, но не уверен: методика еще не до конца отработана. Огнетушитель ты не пробовал?

Надо сказать, Питерсу в двух случаях удалось полностью изничтожить двух очень неприятных призраков при помощи бесцветных и не имеющих запаха жидкостей, в присутствии которых горение не может происходить.

– В составе всех этих молодцов существенным элементом является огонь, жизненная искра, – объяснил Питерс, – и, если ты направишь на твоего недруга сопло огнетушителя, он просто-напросто погаснет.

– Не пробовал, но при первом же удобном случае попробую.

Прощаясь с Питерсом, я был преисполнен надежд, если не уверенности, в успехе экзорцизма.

Дома я взял два огнетушителя, хранившихся у задней двери на случай пожара, и испытал один из них на лужайке. Я хотел убедиться, что он не подведет, и убедился: огнетушитель рванул, как сифон для содовой, заряженный динамитом. Впервые за долгие дни я испытал подлинное счастье.

«Теперь эта пошлая тварь усвоит, что от меня надо держаться подальше», – ликовал я. Но радости хватило ненадолго. То ли наглый коротышка меня подслушал, то ли подглядел из укрытия, как я испытывал огнетушитель, но ночью он явился ко мне в надежном защитном снаряжении: макинтоше в ослепительно-яркую клетку и с колпаком на голове. Как только я направил на него струю, он отвернулся, и весь заряд пришелся на плечи. Единственным, что пострадало от эксперимента, оказалась моя рукопись, промокшая так, что ее не удалось спасти. Я трудился над ней целый день, и гневу моему не было предела. Когда огнетушитель выдохся, призрак повернулся ко мне и схватился за бока, а заметив на столе пачку промокших листов, едва не лопнул от смеха.

– Пре-елестно! – заходился он. – Нет, каков выпих – самый лучший из всех, а ведь случайно получился! Здорово ты искупал свою рукопись – вот бы и всем писателям взять с тебя пример, а?

Я был слишком возмущен, чтобы ответить, и слишком раздражен тем, что впустую провел день взаперти, поэтому выбежал за порог и целых два часа бродил по полям. Когда я вернулся, призрака уже не было.

Через три недели призрак объявился снова.

– Боже милостивый! – воскликнул я. – Это опять ты?

– Да, – ответил он. – Я пришел сказать, что мне очень жаль погибшей рукописи. Беда: целый день работы коту под хвост.