Бри Деспейн - Темное божество

На пятый день, я вернулась в больницу. Я провела весь канун Рождества, стоя перед окном и молясь.

Папа приехал, забрать меня поздно вечером. "Буря усиливается," сказал он.

"Твоя мать не хочет, чтобы ты застряла здесь."

На шестой день было Рождество. Ни у кого не было праздничного настроения за исключением Джеймса, который весело играл с шариками и серпантином. Мои родители подарили мне сотовый телефон. Папа подарил Джуду золотое кольцо, инкрустированное большим черным камнем.

"Оно только вчера вечером прибыло," сказал папа. "Мне жаль. Я пытался получить его раньше…" Папа распаковывал упаковочную бумагу. "Я думал, что должен был ждать, пока у меня не было этого… Мне очень жаль."

"Что это?" спросила Черити.

"Кольцо окончания," сказала я.

Глаза Джуда были стеклянными и седативными. Он молчал. Он не сказал ни слова уже неделю.

Позже тем вечером зазвонил телефон. Я слушала в течение минуты, пока голос медсестры на другой линии не сказал, "Он ушел. Мы ничего не могли поделать, чтобы помешать ему уехать…."

Я бросила телефонную трубку, оставив ее висеть в воздухе, и побежала в свою комнату.

Рано утром седьмого дня, я проснулась за своим столом с кистью в руке.

Была еще одна записка в коробке Даниэля, оставленной тем утром в моей комнате. Он написал инструкцию, как использовать льняное масло и лак с масляными красками. Я заснула за своим столом, заканчивая часть портрет Джуда, ловящего рыбу в озере Крэмера.

Это был яркий свет из окна, который разбудил меня. Я заглянула сквозь жалюзи.

Предрассветная луна отражалась от шести дюймов снега, который выпал ночью. Все выглядело совсем по иному, чем несколько дней назад. Теперь коричневая лужайка, усыпанная опавшими листьями, дома соседей, и призрачное дерево грецкого ореха были все покрыты толстым слоем чистого, белого, безмятежного снега. Не было еще автомобилей, которые проехали бы по улице, превращая заснеженные дороги в грязь.

Это было, похоже, что кто-то пришел с кистью и окрасил мир в белый цвет, превращая все в гигантский чистый холст.

Тогда я увидела его. Большой волк, который выглядел почти черным в тенях дерева грецкого ореха. Он смотрел прямо в мое окно.

"Даниэль?" Я ахнула, даже притом, что знала, что этого не могло быть, я потянула, и открыла жалюзи, но волк уже ушел.

Должно быть, я снова задремала, потому что проснулась, несколько часов спустя, от криков моей матери.

Папа и я, наконец, заставили ее успокоиться достаточно, чтобы она смогла рассказать нам, что Джуд ночью уехал, оставив только флакон успокоительных средств и записку на кухонном столе.

Я не могу остаться, я больше не знаю, кто я. Я должен уйти.

Но я знала, что Джуд ушел задолго до того, как убежал.

Мама была почти недвижима — тихонько качая на руках Джеймса в гостиной — когда я выскользнула из дома. Я знала, куда должна пойти, и я была рада, что она не остановила меня. Я уехала на многие мили вниз от дома и оставила свою машину немного дальше от моего места назначения. Я поплелась к открытым воротам. Человек с серебристыми прожилками на рыжих волосах кивнул, когда я прошла мимо него.

"Очень хорошо, иметь посетителей в такой день, как сегодня."

Я попыталась улыбнуться и ответить на его пожелания с новым годом.

Узкая тропа была вытоптана, но я предпочла идти по снегу. Я позволила моим ногам впитывать ледяной холод, оставляя следы в прекрасной белизне. Я держала свое пальто закрытым на деревянной коробке, защищая ее от метели и колючего ветра. Я села на каменную скамью возле мемориала и достала книгу писем из коробки. Я открыла ее на последней, отмеченной странице и прочла последнее письмо.

Саймону Сэйнт Муну,

Я нашел эти письма запечатанными и адресованными Вашей жене, среди вещей ее брата после его исчезновение. Я носил их с собой последние два года, в надежде на предоставление их лично Кэтрин.

Я опечален новостями о ее смерти. Оставить такого маленького сына лишенным матери — это трагедия. Я бы сказал, что это странно для волка зайти так далеко в деревню, все же были несколько других нападений в населенных пунктах, таких как Амьен, Дижон, и, что наиболее странно, в Венеции. В конце концов, все эти города, которые послали мужчин на нашу жестокую обреченную кампанию, были изведены этими порочными убийствами. Возможно, Бог наказывает нас за наши грехи, где Папа римский не в состоянии выполнить свои угрозы отлучения от Церкви.

Я не знаю, что содержат эти письма. Я хранил их, пока ваш брат окончательно не сошел с ума, и не потерялся в лесу. Его письма могут отразить болезнь его ума.