Диана Удовиченко - Эффект преломления

Прошло немало времени. Наконец сверху со свистом обрушился огромный бесформенный комок, ударился об пол, покатился и замер. Сначала мне показалось, что оба чудища мертвы, но груда плоти пошевелилась, и Джанджи с мастером Чжаном расползлись в разные стороны.

Оба упыря были здорово покалечены: изломанные крылья, тела, покрытые ранами, окровавленные пасти…

Вурдалаки и киан-ши разразились поощрительными выкриками – ни дать ни взять, футбольные болельщики. Надо сказать, я тоже болел – впервые в жизни за упыря.

Зверобог встал на четвереньки, дополз до мастера Чжана, который лежал на спине, и занес лапу над его горлом.

В этот момент Мастер Хо и учитель Сии слаженно выбросили руки вперед. Глава киан-ши вдруг воспарил в воздух. Тут же он опустился на пол, увернулся от Джанджи, изящно прокрутился на правой лапе, левой ударил Зверобога в челюсть. Тот взвыл, опрокинулся на спину. Мастер Чжан подскочил, приземлился ему на грудь, размахнулся и вонзил переднюю лапу в грудную клетку.

Раздался треск ребер. Упырь выдернул из груди Джанджи трепещущее сердце, торжествующе поднял над головой. Потом медленно сжал лапу, пропуская сквозь пальцы потоки черной крови, раздавил сердце в кашу.

Тело Джанджи обмякло. Тут же вокруг упали замертво его подданные.

– Скорблю о киан-ши, которые стали жертвами Зверобога, – мягко проговорил мастер Чжан, кланяясь старикам.

Обезьяна бешено заверещала и соскочила с моей многострадальной головы.

Замок Эчёд, ноябрь 1614 года от Рождества Христова

– Опускайте, – велела Анна.

Слуги взялись за веревки, гроб медленно поплыл вниз.

Эржебету провожали только дочери и сын. В сторонке стояли фрейлины Анны, да еще гайдуки охраняли могилу, готовые отогнать любого, кто вдруг выразит недовольство этими похоронами.

Анна первая захватила горсть сырой земли, швырнула в яму, вытерла ладонь платком, отвернулась от могилы и двинулась прочь.

Несмотря на то что впереди была вечная жизнь, ей изрядно надоело тратить время на хлопоты с упокоением матери. Два месяца она не могла пристроить покойницу. Жители окрестных деревень бунтовали, не позволяли хоронить графиню. И церковь не давала разрешения на упокоение. Анна три раза укладывала мать в семейный склеп, рядом с отцом. И три раза святые отцы грозили судом, так что приходилось вытаскивать Эржебету.

Приказав снести тело в подвал, в ледник, Анна отправилась добывать разрешение на захоронение. Пришлось раздать немало денег, чтобы заткнуть жадные рты церковников.

Наконец получила разрешение захоронить графиню на старом кладбище замка Эчёд, в котором после смерти родителей Эржебеты никто не жил. Упокоить ее в Чахтице не было никакой возможности из-за бунтов.

Трупы мужа, детей и челяди были надежно спрятаны в лесу – Джура Фаркаш со своими цыганами не подвел. Анна наняла новых слуг, выписала фрейлин, и объявила им, что семья ее, не дождавшись похорон, которые все откладываются, уехала домой. А что до дома так и не добрался никто, дело обычное – волки, разбойники, мятежные крестьяне, да и нечисть, говорят, шалит…

Нечисть между тем шалила все нахальнее. В окрестных деревнях пропадали люди, потом их находили растерзанными. И чаще всего нападениям подвергались молодые девушки. Поговаривали, что мертвая графиня вылезает по ночам из подвала и продолжает охоту…

Анна написала множество писем – родне, императору и конечно палатину Венгрии Дьёрдю Турзо. Просила защиты, помощи, получила обещание разыскать ее пропавших близких, на том и успокоилась. И взялась подбирать себе новую семью.

Самые жестокие, злобные гайдуки. Самые жадные, хитрые, развратные фрейлины. Сегодня клан Батори насчитывал всего шесть лидерков, но они стоили сотни смертных.

Ничего, думала Анна. Теперь, когда она все устроила в Чахтице наилучшим образом, можно отправляться в путешествие. А там и подобрать людей для обращения.

Легенды же о Кровавой графине пусть множатся, обрастают жуткими подробностями, живут веками. Анна сама запустила несколько красивых, хорошо продуманных слухов – один из них был о том, что Эржебета вовсе не умерла, а сбежала, вместо нее же убили ее кузину.

Пусть гадине не будет покоя даже после смерти, пусть треплет ее имя людская молва.

К тому же, из этого можно будет извлечь пользу. Клан долго придется растить, укреплять. Сейчас пусть он существует в тайне. А вот лет через двадцать, когда Анна Зриньи умрет от старости, настанет время Эржебеты Батори. Пусть Кровавая графиня, имя которой к тому времени станет символом ужаса, выйдет из могилы и покажет, на что способна.