Кирилл Клерон - Вампиры в Москве

Если Армен и удивился, то особого виду не подал. Первоначальный испуг прошел и уступил место обычной деловитости, степенной и без признаков суетливости. Йон, примостившись на табуретке, начал пристально рассматривать хозяина квартиры:

(— так вот ты какой, мастер ужасных мистификаций и кровавых литературных вымыслов, надо же, остался жив после встречи с братом, видать, чем-то полезным оказался. и даже понятно — наводкой!)

— Я хочу знать все, связанное с Раду, от самого начала вашего знакомства до после дней встречи.

— Вы будете силой пытаться заставить меня говорить или хотите купить информацию?

(— вот это фрукт! хорошо спросил! пожалуй, лучше пойти бесконфликтным путем):

— А дорого ли стоит информация?

— Долларов триста… Это ведь не дорого?

Да, не особо. А главное — не отнимает много времени и сил, необходимых для выпытывания. Вот их-то как раз лучше сэкономить. Йон вытащил деньги, положил на стол, накрыл солонкой и приготовился внимательно слушать. Армен приготовился рассказывать. Выпил кофе, закурил и размеренно начал:

Сижу я как-то за полночь в своей редакции и верстаю очередной номер газеты…

Интересующие Йона события описывались подробно и обстоятельно, все-таки почти литератор излагает: были упомянуты и визит Раду в редакцию, и статья, которую брат собственноручно дописал, и действительно случайный звонок в дверь его квартиры… Судя по всему, Армен не лгал. О судьбе дочери Йона или о факте ее похищения он ничего не знал, но, по всей видимости, Лизу прятали в редакции под надзором амбалов. Незаметно проникнуть туда невозможно, все помещение — две смежные комнатки в цокольном этаже старого дома, два забитых окна.

Вечером опять звонил Раду:

— Привет тебе!

— …

— Не хочешь, не здоровайся. Я уже не обижаюсь на твою невоспитанность. А вот твой новый друг Армен, если и захочет поздороваться, то не сможет. Хотя уже и не захочет. Хороший был человек и его смерть на твоей совести.

— …

— Ты действуешь не в том направлении и пугаешь меня своей непредсказуемостью. То информацию обо мне выпытываешь, то каких-то головорезы нанимаешь, которые с утра крутятся вокруг редакции, вынюхивают.

— О ком это ты? Уже со страху мерещится?!

— Ну, может и мерещится… Знаешь, пока за тобой гонялся, что-то нервы изрядно пошаливать стали. Может, дружки пропавших пацанов-рэкитиров никак не угомоняться. В любом случае, времени на завершение операции осталось очень мало, катастрофически мало. Если, конечно, ты не собираешься мне подарить своего вампиреныша.

— Она не вампиреныш!

— Еще нет, не беспокойся. Но скоро будет. Знаешь, она такая хорошенькая, такая сладенькая, а я, чего совсем от себя не ожидал, оказывается, так люблю детей. В общем, не мог ее не поцеловать в нежную шейку.

До Йона не сразу дошел смысл сказанного:

— Ты хочешь сказать…

— А ты догадливый.

— Но ты не мог этого сделать!

— Уже сделал, уже. Не хотел, но вынужденная мера. И если через день Локкусом не поделишься, познакомлю Лизу с солнцем. Поверь, скрипя сердцем. И не надо к нашей истории приплетать посторонние сипы — даже если девочку отобьет милиция или еще кто, вряд ли они додумаются охранять небесное создание от солнечных лучей. И уж конечно не отдадут тебе — ты ведь не настоящий папочка!

— …

— Думаю, ты все понял. Итак, ближе к делу: завтра вечером мы должны совместно подготовить Лизу к рассвету следующего дня. Надеюсь, не последнего для нее. Я лично капну в молочко несколько капель того самого средства, которое принесешь ты. Ты ведь его принесешь?

— …

— И это не будет подсолнечное масло или канифоль?

— …

— Ну вот и договорились. Я знаю, ты согласен. Ну скажи это.

Слова с трудом протискивались сквозь сухое горло Йона и неестественно скрипели в трубке:

— Я сдаюсь. Но какие будут гарантии?

— Что ж, разумно. Давай обсудим.

Каждые десять-пятнадцать минут Валерика нетерпеливо смотрела на Йона, ожидая от него хоть какой-то реакции, но напрасно. Наконец, она не выдержала:

— Ну, и какой у тебя план?

— Никакого. Я согласен на условия брата.

— Неужели ничего нельзя придумать?

— Ничего. Ничего хорошего. Придется смириться.

— Смириться?

— Да, именно. Завтра ночью мы принесем в редакцию Локкус и дадим несколько капель Лизе. Утром ее положат на солнечный свет для проверки. Если все пройдет нормально, нам вернут ребенка.