Лорел Гамильтон - Цирк проклятых. Кафе лунатиков

— Нет, не стала бы.

— Анита! — Он произнес мое имя, как его когда-то произносил мой отец.

— Не стала бы, если бы у тебя были серьезные причины.

— Анита, ты злишься, и ты это знаешь.

Я хотела возразить, но не могла.

— Ладно, ты прав. Мне бы это не понравилось.

Я подняла на него глаза, собираясь изложить ему причины, почему мне надо ехать и выполнять свою работу. Нельзя сказать, чтобы у меня был ласковый взгляд.

Я встала. Мне хотелось сказать, что я ни перед кем не должна отчитываться, но если я всерьез насчет брака, то это уже была бы неправда. И мне это не нравилось. То, что он вервольф, было не единственным препятствием к домашней идиллии.

— Это работа с полицией, Ричард. Если я ее не делаю, погибают люди.

— Я думал, что твоя работа — поднимать зомби и истреблять вампиров.

— Ты говоришь совсем как Берт.

— Ты мне достаточно о нем рассказывала, чтобы я понял, что это оскорбление.

— Если не хочешь сравнений с ним, не повторяй его излюбленные фразы. — Я прошла в спальню. — Мне надо одеться.

Он пошел за мной.

— Я знаю, что для тебя помощь полиции — это очень важно.

Я повернулась к нему:

— Я не просто помогаю полиции, Ричард. Команду призраков создали всего два года назад. И эти копы ни хрена не знают о противоестественных созданиях. Это ссылка. Разозли свое начальство — и тебя кинут в эту команду.

— В газетах и по телевизору говорили, что это — независимый отдел на правах управления. Почетное назначение.

— Ага, как же. Они почти не получают финансирования. Никакого обучения по противоестественным явлениям и существам. Дольф — сержант Сторр — прочел обо мне в газете и обратился к Берту. В этой стране для копов нет курсов по противоестественным преступлениям, и Дольф думал, что я могла бы быть консультантом.

— Ты куда больше, чем просто консультант.

— Так и есть.

Я могла бы рассказать ему, как этим летом Дольф попробовал однажды меня не дергать на место преступления. Там с виду был явный случай нападения гулей на кладбище. Они обнаглели и напали на обнимающуюся парочку. Гули — трусы и на здоровых сильных людей не нападают, но из каждого правила есть исключения, и так далее. Когда Дольф ко мне обратился, уже погибли шесть человек. Так что с тех пор Дольф зовет меня с самого начала, пока дело не зашло слишком далеко. Иногда я могу поставить диагноз раньше, чем возникнет проблема.

Но Ричарду я этого сказать не могла. Может быть, жертв летом было бы меньше, если бы меня позвали сразу, но это было дело Дольфа и мое. Мы об этом поговорили только раз, и нам хватило. Ричард — шпак, вервольф он там или кто. И не его это дело.

— Вот что, я не знаю, могу ли я тебе это объяснить так, чтобы ты понял, но я должна ехать. Может быть, это позволит предотвратить что-нибудь похуже. Может быть, мне тогда не придется выезжать на убийство. Это ты можешь понять?

Судя по виду, я его не убедила, но слова его говорили об обратном.

— Не до конца, но может быть, мне и не надо. Достаточно того, что тебе важно это увидеть.

Я с облегчением вздохнула.

— Ну и хорошо. Теперь мне надо одеться. Зебровски будет здесь с минуты на минуту. Это детектив, который меня подвезет.

Ричард только кивнул. Мудро с его стороны.

Я вошла в спальню и закрыла за собой дверь. Тщательно. Так что, всегда будет, если мы поженимся? Я всегда должна буду объяснять свои поступки? Дай Бог, чтобы так не было.

Новая пара черных джинсов, красный свитер с капюшоном, такой мягкий и пушистый, что его и надеть приятно. На алом свитере черная кобура смотрелась очень театрально. И еще красный свитер подчеркивает цвет сырого мяса на моей ободранной морде. Может, я бы его и переодела, но тут позвонили в дверь.

Зебровски. Пока я пялюсь на себя в зеркало, Ричард пойдет открывать дверь. Этой мысли было достаточно, чтобы я бросилась к дверям.

Зебровски стоял в проеме, засунув руки в карманы пальто. Курчавые волосы с проблесками седины недавно подстрижены. Даже лаком покрыты. Обычно Зебровски не всегда вспоминал, что надо причесаться. Из-под пальто выглядывал костюм — черный и парадный. Со вкусом выбранный галстук аккуратно завязан. Я опустила глаза — да, ботинки сияют. Никогда раньше я не видела, чтобы у него где-нибудь не было пятен от еды.

— Куда ты так разоделся? — спросила я.

— А куда ты так разоделась? — спросил он в ответ и улыбнулся.

Я почувствовала, что краснею, и дико на это разозлилась. Ничего я такого не сделала, чтобы краснеть.