Джеральд Бром - Похититель детей

Преподобный поднялся с колен, широко распростер руки и пошел навстречу приближавшемуся кораблю.

— Господь! Сам Господь пришел за нами!

Впереди из Тумана на фоне ночного неба проступал силуэт Манхэттена — так близко, что Ник мог разглядеть даже зевак на пристани. При виде такого зрелища все замерли, но лишь на миг. Останавливаться было нельзя: земля буквально уходила из-под ног. Пока что они едва держались впереди наступавших вод.

— Вон они! — прошептал Питер, указывая вперед.

Да, так оно и было. Там, на клочке выступающей из воды суши, сгрудилось не меньше семи десятков Пожирателей плоти.

Ник даже не представлял себе, что Питер думает делать дальше. С таким количеством людей невозможно было справиться силами оставшихся Дьяволов. К тому же все они все равно вскоре окажутся в Нью-йоркской гавани. Но Питера это ни на секунду не смутило. Он, сломя голову, помчался вперед, предоставив остальным догонять его, и Таннгност шумно пыхтел и сопел, стараясь не отстать.

Тишину разорвал громкий гудок. «Паром», — подумал Ник. Судя по звуку, он был уже близко. «Вот он!» Впереди показались огни парома, и… О нет, он сейчас врежется прямо в Пожирателей плоти! Ник узнал судно с первого же взгляда — это был один из статен-айлендских паромов. Казалось, он пытается отвернуть, уйти в сторону от земли, внезапно возникшей прямо по курсу. Толпа Пожирателей плоти качнулась назад, раздалась в стороны, расступаясь перед носом парома, с плеском въехавшим на берег. Миг — и Пожиратели плоти полезли на борт, заполняя собой верхнюю палубу. «А вот теперь будет интересно», — подумал Ник.

Мимо Ника проскакали баргесты. Следом за ними промчались Дьяволы и эльфы. Все они направлялись к парому. Ник понял: если он не попадет на борт, ему предстоит полночное купание, — и поспешил за ними.

Паром дал задний ход, вода за кормой забурлила, и судно развернулось к берегу бортом. Питер прыгнул на кормовое ограждение. Дьяволы, эльфы и баргесты последовали за ним. Сверчок вбежала в воду по колено, Питер подал ей руку и втянул ее наверх. Взобравшись на палубу, Ник услышал тоненький девичий смех и увидел ведьму с дочерьми, карабкающихся вверх по борту, словно огромные пауки.

Последним к парому галопом, поднимая на пути тучи брызг, подбежал Таннгност. Тролль уцепился за леер. Питер, Резак и Гек подхватили его, втянули наверх, и в следующую секунду паром отчалил.

«И что теперь?» — подумал Ник, глядя, как остатки острова исчезают в заливе. Земля Авалона не тонула — она таяла, растворялась, как порошок какао в молоке. Фосфорически мерцающие пузыри поднимались из воды и лопались, превращаясь в едва заменую искристую дымку, тут же исчезавшую в воздухе без следа.

Ник опустил голову. Казалось бы, гибель Авалона должна его только радовать, но сердце вдруг сжалось от необычайно пронзительного ощущения одиночества, и Ник осознал, что не чувствует никакой радости. За кормой на его глазах исчезало, гибло, навек уходило в прошлое сердце целого мира.

Капитан провел ладонью вдоль борта. «Корабль целиком из стали — и не тонет, — поразился он, оглядывая необычные светильники. — И свет без огня…» Все это действительно могло показаться чудом, но на самом деле никаких чудес в этих вещах не было. Всему этому непременно должно было найтись объяснение. Ведь эти мужчины и женщины вокруг — просто люди, а не грешные души на пути к спасению и не ангелы, хотя их город, конечно, чудесен, и корабль восхитителен. «Нет, определенно, не ангелы», — подумал Капитан, увидев, как лысеющий мужчина с вислыми щеками и угреватой кожей, шарахнувшись от него, споткнулся о ступеньки узкого трапа, ведущего на верхнюю палубу, и полетел кувырком.

Когда они поднялись на борт, носовой салон был полон. Но, едва приглядевшись к толпе выловленных из залива оборванцев, пассажиры поспешили сбежать на корму и верхнюю палубу. Вот и сейчас несколько испуганных, но любопытных взглядов были устремлены на Капитана из-за углов и сверху, из люков. Только одна пассажирка, старая женщина, укутанная в пушистую желтую шаль, не покинула своего места. Казалось, она не столько испугана, сколько возмущена.