Роберт Стайн - Заклятие старой колдуньи

Сердце мое продолжало судорожно колотиться. Немного успокоившись, я улеглась в постель, но заснула не сразу. А когда наконец дремота меня сморила, мне приснился кот. Страшный черный котище с ярко-желтыми глазами и багровым языком. Сначала он сидел в белой комнате, а потом эта комната превратилась в мою собственную. Кот подошел к моей кровати, широко открыл рот, просунул между желтоватыми зубами длинный язык и замяукал.

Это был резкий, противный звук — казалось, кто-то скребет ногтем по испачканной мелом школьной доске. Кот еще шире разинул пасть, его желтые глаза вспыхнули. Не выдержав, я зажала обеими ладонями уши. Но мяуканье стало еще громче. Кот быстро приближался, словно собираясь проглотить меня. Я проснулась и застыла в постели, ошеломленная внезапной тишиной.

Сон был настолько реальным, что я удивилась, не обнаружив на одеяле разъяренного кота. Сквозь жалюзи пробивались лучи солнца. На полу, возле двери, валялась скомканная вуаль. Кота нигде не было.

Потянувшись, я выбралась из-под одеяла и начала одеваться, то и дело позевывая. Затем я спустилась в кухню, и мама поставила передо мной тарелку кукурузных хлопьев и стакан апельсинового сока.

— Как спалось? — спросила она.

— Так себе, — буркнула я, усаживаясь за стол. — Сначала никак не могла уснуть, а потом увидела кошмарный сон.

Мама сокрушенно прищелкнула языком, подошла к раковине и принялась наполнять водой кофеварку. Некоторое время я размышляла, стоит ли рассказать ей о глупой выходке Коула, и в конце концов решила промолчать. Мама наверняка начала бы расспрашивать, что мы делали вчера возле дома Ванессы.

Какие у тебя планы на сегодня, Кристал? — спросила мама, закрыв щелкнувшую крышку кофеварки. — Может, сразу после уроков придешь домой и ляжешь спать?

Не выйдет, — отозвалась я, пережевывая хлопья. — У меня тренировка по баскетболу. Тренер Клей обещала погонять меня как следует. Недавно я сказала ей, что мне надоело быть запасным игроком и все время торчать на скамейке. У меня просто нет шансов показать, на что я способна.

Мама обернулась и отвела со лба темную челку.

— Наверное, поэтому тебе и не спалось, — заключила она. — Ты волновалась из-за предстоящей тренировки.

Я пожала плечами, не собираясь выкладывать настоящую причину своего волнения. По лестнице затопал Коул. Мама наполнила его тарелку хлопьями.

— А когда ты пойдешь выбирать подарок для Люси-Энн? — спросила мама. — В эту субботу у нее день рождения.

Люси-Энн — моя лучшая подруга. На свой тринадцатый день рождения она пригласила меня еще несколько недель назад и с тех пор только и говорила что о предстоящем празднике. Ей не терпится стать подростком.

Пожалуй, я сделаю это сегодня после уроков — пройдусь по магазинам.

Ты уже решила, что подаришь?

Я открыла рот, чтобы ответить, но тут в кухню ворвался Коул.

Едва взглянув на него, мы с мамой хором ахнули.

Коул! — воскликнула мама.

Мое лицо… — запинаясь, пробормотал он. Его щеки и лоб были густо усеяны большими безобразными красными пятнами. — Больно! — добавил Коул и обернулся ко мне. — Это дело рук Ванессы!

Упав на колени, Коул закрыл лицо ладонями. Я вскочила со стула.

Коул!..

Сейчас же вызову врача! — решила мама. — Или спасателей? — Она склонилась над Коулом. — Тебе и вправду больно?

Коул медленно опустил руки, и я увидела, что он ухмыляется.

На ладонях остались ярко-красные пятна — такие же, как на щеках.

— Коул! — Меня переполняла ярость.

У мамы открылся рот. Она застыла с телефоном в руке.

— Это красный маркер, — объяснил Коул и залился смехом.

Я с криком запустила в него ложкой. Ложка угодила ему в грудь и со звоном упала.

Это не смешно! — выпалила я. Мама покачала головой.

Коул, как ты меня напугал! Коул поднялся и победно объявил:

А Кристал поверила, что это сделала Ванесса!

Брось свои дурацкие шутки! Иначе больше я тебе никогда не поверю, даже если увижу, что тебя переехал грузовик!

Развернувшись, я выбежала из кухни. Я слышала, как мама говорит брату:

Перестань пугать сестру.

Но почему? — упрямился Коул.

Я схватила рюкзак, выскочила на крыльцо и захлопнула за собой дверь, стараясь не думать о Ванессе. Целый день я о ней не вспоминала — до тех пор, пока не увидела вновь. Тут-то и началось самое страшное.