Стивен Кинг - Иерусалим обреченный [= Жребий; Салимов удел; Судьба Салема; Судьба Иерусалима / Salem's Lot]

— И, может быть, мне просто приснился кошмар, но, слава Богу, что вы здесь. — Он взял со стола револьвер и принялся рассеянно вертеть его в руках.

— Рассказывайте. И прекратите играть этой штукой. Она заряжена?

Мэтт положил пистолет в провел рукой по волосам.

— Да, заряжена. Хоть я и не думаю, чтобы от этого был толк… разве что для меня самого. — Он рассмеялся дребезжащим нездоровым смехом, похожим на скрип битого стекла.

— Прекратите!

Резкость голоса Бена смела с глаз Мэтта странное остановившееся выражение. Он потряс головой, как вылезшее из холодной воды животное.

— Наверху мертвец, — сказал он.

— Кто?

— Майк Райсон. Городской рабочий.

— Вы уверены, что он мертв?

— Абсолютно, хотя я туда не заглядывал. Не посмел. Может быть, в другом смысле он вовсе и не мертв.

— Мэтт, вы говорите как человек не в здравом рассудке.

— Думаете, я этого не знаю? То, что я говорю, — бессмыслица, а то, что я думаю, — безумие. Но мне некого было позвать, кроме вас. Во всем Салеме Лоте вы один, может быть… может быть… — Он помотал головой и начал заново: — Мы говорили о Дэнни Глике.

— Да.

— Майк хоронил его. И Майк нашел собаку Вина Пурингтона на воротах кладбища «Гармони Хилл». Вечером я встретил Майка Райсона у Делла и…

— …и я не смог войти, — закончил он. — Не смог. Я сидел на кровати почти четыре часа. Потом я, как вор, прокрался вниз и позвонил вам. Что вы об этом думаете?

Бен снял распятие и задумчиво водил по нему пальцем. Время приближалось к пяти, восточный край неба розовел.

— Я думаю, нам надо подняться в вашу гостевую комнату и посмотреть. Это все, что я думаю сейчас.

— Теперь, под утро, все кажется мне кошмаром. Надеюсь, так и есть. Надеюсь, Майк спит как ребенок.

— Ладно, пошли посмотрим.

— О’кей, — с трудом произнес Мэтт и вопросительно взглянул на стол, потом на Бена.

— Конечно, — сказал Бен и надел распятие Мэтту на шею.

— Действительно, с этим легче, — Мэтт виновато засмеялся. — Как вы думаете, позволят мне взять его с собой в сумасшедший дом?

— Хотите пистолет? — спросил Бен.

— Наверное, нет.

Они отправились вверх по лестнице. Бен шел впереди. На верхней площадке из маленького холла вели две двери. Одна — открытая — в спальню Мэтта…

— Другая, — сказал Мэтт.

Бен прошел через холл к двери гостевой комнаты. Не то чтобы он полностью поверил в Мэттову фантасмагорию, но все-таки его поглотила волна чернейшего ужаса, когда-либо им изведанного.

Открываешь дверь — и он висит на потолочной балке, весь распухший и черный, а потом глаза открываются, они провалились в глазницах, но они видят тебя, и они рады, что ты пришел…

Воспоминание всплыло в нем, ужасающе реальное, и на мгновение совершенно парализовало. Он даже ощутил запах сырой штукатурки и мышей. Казалось, простая деревянная дверь гостевой комнаты Мэттью Берка стоит между Беном и тайнами ада.

Потом он нажал на ручку и толкнул дверь от себя. Мэтт стоял у него за плечами, держа распятие.

Окна комнаты выходили прямо на восток. Краешек солнца уже всплыл над горизонтом; первые ясные лучи били прямо в окно, выделяя несколько золотых пылинок над белой простыней, натянутой до подбородка Майка Райсона.

Бен взглянул на Мэтта и шепнул:

— Он в порядке. Спит.

Мэтт произнес без всякого выражения:

— Окно открыто. Оно было закрыто и заперто. Я позаботился об этом.

Взгляд Бена остановился на верхнем краю простыни. Там виднелась одна маленькая капелька крови, уже высохшая до бурого цвета.

— По-моему, он не дышит, — сказал Мэтт.

Бен шагнул вперед:

— Майк! Майк Райсон! Проснись, Майк!

Никакого ответа. Ресницы Майка четко виднелись на фоне щек, растрепанные волосы лежали на лбу, и Бен подумал, что в таком утреннем свете парень выглядел очень красивым. Легкий румянец пробивался на щеках — ни следа упомянутой Мэттом мертвенной бледности.

— Конечно, он дышит, — произнес Бен с некоторым нетерпением. — Он просто крепко спит. Майк!.. — он протянул руку и слегка потряс Райсона. Левая рука Майка, свободно лежавшая на груди, соскользнула, костяшки пальцев постучали об пол, словно прося разрешения войти.

Мэтт шагнул вперед, поднял упавшую руку и прижал палец к запястью.

— Пульса нет.

Бен не мог поверить. Он спит, наверняка спит. Здоровый цвет лица, видимая крепость мускулов, губы приоткрыты для дыхания… Его окатило ощущение нереальности. Он крепче взялся за плечо Райсона — и почувствовал, как холодна кожа.