Стивен Кинг - Иерусалим обреченный [= Жребий; Салимов удел; Судьба Салема; Судьба Иерусалима / Salem's Lot]

— Я больше не буду капать на ваш ковер, мистер Мерс. Спасибо, что потратили время, и, к слову сказать, не думаю, что вы хоть раз видели мальчонку Гликов. Но это моя работа — расспрашивать.

Бен кивнул:

— Понятно.

— И надо вам знать, как бывает в таких местах. Вы не станете своим, пока не проживете здесь лет двадцать.

— Знаю. Извините. Но неделю его искать, ни черта не найти, и после этого… — Бен затряс головой.

— Да. Худо его матери. Страшно худо. Злитесь на меня?

— Нет.

Бен подошел к окну и смотрел, пока не увидел, что констебль вышел и пересек улицу, осторожно переступая черными галошами.

Прежде чем постучать в дверь, Перкинс на минуту задержался перед витринами новой лавки. Во времена Городской Лохани сюда легко было заглянуть и увидеть множество толстых женщин, суетящихся у машин. Но фургон декораторов из Портленда простоял здесь почти два дня, и здание совершенно изменилось.

За окнами стояла платформа, покрытая светло-зеленым ковром. Две лампы бросали мягкий свет на предметы, расположенные на витрине: часы, прялку и старомодный кабинет орехового дерева. Скромные таблички указывали цену. Бог мой, неужели кто-нибудь в здравом уме станет платить 600 долларов за прялку, если может пойти и купить зингеровскую машинку за 48 долларов 95 центов?

Вздохнув, Перкинс постучал в дверь.

Она открылась сразу, как будто его поджидали у порога.

— Инспектор! — тонко улыбнулся Стрэйкер. — Как хорошо, что вы заглянули.

— Я всего лишь старый констебль. — Перкинс зажег «Пэлл-Мэлл» и вошел. — Перкинс Джиллеспи. Рад вас видеть.

Он протянул руку. Ее мягко сжала кисть, показавшаяся ненормально сильной и очень сухой, и тут же бросила.

— Ричард Трокетт Стрэйкер.

— Я так и понял.

Перкинс оглянулся. Лавку недавно покрасили. Из-под запаха свежей краски пробивался какой-то другой, неприятный, но Перкинс не смог распознать его.

— Что я могу для вас сделать в такой прекрасный день? — осведомился Стрэйкер.

Перкинс озадаченно глянул в окно, за которым все еще лило как из ведра.

— Нет, пожалуй, ничего. Я просто забежал поздороваться. Вроде как поприветствовать вас в городе и пожелать всяческих успехов.

— Как это предупредительно! Хотите кофе? Шерри? У меня есть и то и другое.

— Нет, спасибо, я не могу задерживаться. Мистер Барлоу здесь?

— Мистер Барлоу осуществляет покупательные операции в Нью-Йорке. Я не жду его раньше десятого октября.

— Так вы откроетесь без него. — Перкинс подумал, что, если цены в витрине не изменятся, Стрэйкер вряд ли собьется с ног. — Кстати, как имя мистера Барлоу?

Улыбка Стрэйкера походила на лезвие бритвы.

— Вы спрашиваете в вашем официальном качестве, э-э… констебль?

— Ничуть. Просто любопытно.

— Полное имя моего партнера Курт Барлоу. Мы вместе работали в Лондоне и Гамбурге. Это, — Стрэйкер обвел рукой магазин, — наша отставка. Скромно. Но со вкусом. Мы не рассчитываем заработать больше чем на жизнь. Мы просто любим старые вещи, красивые вещи и надеемся заработать себе репутацию в округе… может быть, во всей вашей столь прекрасной Новой Англии. Как вы думаете, это возможно, констебль Джиллеспи?

— Я думаю, все возможно, — ответил Перкинс, оглядываясь кругом в поисках пепельницы. Не найдя ничего, он стряхнул пепел в карман плаща. — Во всяком случае, я надеюсь, что вам повезет. И передайте мистеру Барлоу, когда он появится, что я постараюсь познакомиться с ним.

— Передам, — сказал Стрэйкер. — Он любит общество.

— Отлично. — Джиллеспи направился было к дверям, но остановился и оглянулся. Стрэйкер внимательно смотрел на него. — Кстати, как вам старый дом?

— Он требует большого ремонта. Но у нас есть время.

— Пожалуй, — согласился Перкинс. — Не думаю, чтобы вам досаждали малолетки.

Брови Стрэйкера поднялись:

— Кто?

— Дети, — терпеливо пояснил Перкинс. — Знаете, им обычно нравится цепляться к новым людям. Бросать камешки, звонить в звонок и убегать и так далее.

— Нет, — сказал Стрэйкер, — никаких детей.

— Мы вроде как одного потеряли.

— В самом деле?

— Все думают, что его уже не найти. По крайней мере, живым.

— Какой ужас, — произнес Стрэйкер бесстрастно.

— Да уж, не говорите. Если только заметите что-нибудь…

— Я немедленно сообщу вам письменно, — он снова улыбнулся той же холодной улыбкой.

— Отлично. — Перкинс открыл дверь и нерешительно вгляделся в дождевую пелену. — Передайте мистеру Барлоу, что я зайду.