Вольфганг Хольбайн - Сердце волка

— Ни с кем из нас ничего не случится, если мы будем придерживаться нескольких простых правил, — сказал Висслер. — Я дал им только то, о чем мы договорились, и не пфеннига больше.

— А почему вы уверены, что они нас, несмотря на это, не пришьют? — поинтересовалась Ребекка. Ее голос был немного встревоженным, но отнюдь не испуганным. — Если эти люди действительно так опасны, как вы утверждаете, что мешает им прикончить нас и затем забрать у нас то, что им захочется?

— Они хоть и негодяи, но отнюдь не дураки, — ответил Висслер. — Люди в принципе не могут долго и успешно заниматься тем или иным бизнесом, если вдруг выяснится, что они склонны отправлять на тот свет своих деловых партнеров. И я знаю правила, по которым они живут. Там, снаружи, — настоящие дикари, госпожа Мевес, хотя вы в это и не верите. Они уважают силу и презирают слабость; они не моргнув глазом убьют вас за одну сигарету, но, если вам хоть раз удастся вызвать у них уважение, вы сможете спать безмятежным сном, даже если у вас в сумке будет пакет с бриллиантами.

Штефан мысленно спросил себя, из какого дешевого романа Висслер позаимствовал эту тираду, однако вслух он не произнес ни слова. Схватка с Висслером была им уже проиграна, и попытка возобновить ее в лучшем случае позволила бы ему отыграть лишь пару очков. Кроме того, он боялся, что все-таки вынужден будет признать правоту Висслера.

— А теперь оденьтесь как следует, — произнес Висслер. — Наденьте самые теплые вещи, какие у вас есть. Путь будет довольно долгим, и, похоже, опять пойдет снег.

Штефан и в этот раз ничего не ответил. Они и так уже были одеты во все самое теплое из тех вещей, которые привезли с собой: сине-оранжевые полосатые лыжные костюмы для семейной пары, которые они купили, собираясь в свой первый — и последний — совместный зимний отпуск лет пять назад, зимние сапожки и перчатки, гармонирующие по цвету с костюмами. Когда они две недели назад упаковывали свои чемоданы, Ребекка не смогла удержаться от язвительной реплики, однако он настоял на том, чтобы взять с собой эту громоздкую одежду. Теперь же они были весьма рады, что все-таки взяли ее с собой: без этих костюмов с теплой подкладкой они, наверное, еще несколько дней назад замерзли бы во сне. Термин «центральное отопление», по-видимому, еще не вошел в лексикон жителей этой местности, зато в нем было множество слов, характеризующих понятие «зима».

Штефан подошел к стоявшему у окна большому сундуку, в котором хранились их вещи, открыл крышку и достал сумку со своей фотоаппаратурой и магнитофоном Ребекки. Когда он открыл магнитофон, чтобы на всякий случай поменять батарейки на новые, Висслер сказал ему:

— Зря стараетесь!

Штефан уставился на Висслера.

— Что?

— Я про магнитофон. Вам нельзя брать его с собой. Да и фотоаппарат тоже.

— Что это значит? — Штефан был удивлен.

— Это значит: нельзя фотографировать, — ответил Висслер. — И записывать на магнитофон тоже нельзя. Таковы условия.

— Чьи условия? — раздраженно спросил Штефан.

Казалось, что ему не хотелось верить тому, что он сейчас услышал.

— Баркова, — пояснил Висслер. — Вы сможете с ним поговорить — но без всей этой аппаратуры.

— Вы что, спятили? — сдавленно спросил Штефан. — Или, может, вы забыли, что мы здесь как раз для того, чтобы сделать снимки и записать материалы для репортажа. Я — фотограф, а моя жена — журналист.

— Весьма сожалею, — сказал Висслер таким тоном, что его слова можно было принять за плоскую шутку. — Именно такие условия поставил Барков. Вы можете взять у него интервью. Однако без фотографирования и без записи на магнитофон. Если вас это не устраивает, то нам остается разве что убраться восвояси.

— Вы сами не понимаете, что говорите! — вспылил Штефан. — С таким же успехом мы можем вернуться домой вообще без материалов. Интервью с майором Барковым? Замечательно! Но если у нас не будет какого-либо подтверждения, то это будет равносильно материалу, высосанному из пальца! Нам никто не поверит!

— Это — ваша проблема, — невозмутимо ответил Висслер и пожал плечами. — Я не выдумывал этих условий. Я просто сообщил вам о них.

— Немного поздновато, не так ли? — съязвила Бекки.

Она вздохнула, удрученно покачала головой и, покрепче натянув одеяло на плечи, поднялась на ноги. Висслер, снова пожав плечами, промолчал.

— Даже и не подумаю! — Штефан разозлился. — Мы не для того проделали весь этот путь, чтобы…

— Смирись, — Ребекка успокаивающе положила ладонь ему на предплечье. — По крайней мере, мы сможем с ним поговорить. Все же лучше, чем вообще ничего.