Джон Коннолли: Ночные легенды (сборник)

Вместе с семьей обитал один из братьев Брюса Бенсона. Звали его Ройстон – судя по виду, явно не в себе. Был он неразговорчив и мелко кивал вроде тех собачек, которых кое-кто держит в машинах на приборной доске. Парень в целом безобидный. По городу ходил слух, что однажды, пару лет назад, этот самый «тормоз» смачно полапал на складе мать Верна, но правда то или нет, Джерри не решался спросить ни у Верна, ни у его матери. Может, это как раз и была одна из причин, отчего Брюс Бенсон не казал в верновский магазин носа. Ничто так не портит отношений, как откровенно итальянские страсти придурка-брата одной родни применительно к праведной баптистке-матери другой.

В ворота бенсоновской фермы Джерри въехал, инстинктивно приглушив в грузовике радио: Брюс музыку особо не почитал, и уж во всяком случае такую, что лилась в данную минуту из динамиков у Джерри: знойный вокал Глории Скотт, подкрепленный продюсерской хваткой великого покойничка Барри Уайта [2].

Старый Морж был Джерри откровенно по сердцу: может, он и не был таким выдающимся, как Айзек [3], может, и не без оснований порицали его за то, что он придает современному ритм-энд-блюзу оттенок китча, – но было что-то в его «жирных» аранжировках, отчего взору сразу же представлялось бурное действо с юной похотливой сучкой на всклокоченных простынях, измазанных детским маслом и окропленных дешевым шампанским. Интересно, слышала ли когда-нибудь о Барри Уайте Ронни Бенсон. Насколько известно, их семейка не слушает даже безбашенных проповедников – тех, что разглагольствуют о любви к Богу, а сами, похоже, ненавидят всех и вся. Получается, те, кого знает и любит Джерри, у них тем более не на слуху. При знакомстве с Барри Уайтом старик Бенсон, вероятно, рухнул бы замертво, а его дочери впали в подобие транса.

Джерри аккуратно, на рубчик, прибавил громкости. С наступлением зимы Бенсоны извечно загоняли своих кур в большой амбар. На прошлой неделе Брюс сказал, что к следующему приезду Джерри птица будет уже под крышей, но сейчас, приближаясь к куриным загонам справа, он видел разбросанные по земле белые комочки. Они были неподвижны. Кое-где ветер ерошил им перья, и тогда они словно вздрагивали на земле, но это была лишь ложная имитация жизни.

Увиденное заставило Джерри дать по тормозам. Оставив мотор на холостом ходу, он вылез из кабины и подошел к проволоке. Вблизи там валялась тушка одной из кур. Джерри нагнулся к ней и нежно, кончиками пальцев нажал. Из клюва и глаз неожиданно потекла черная жидкость, и Джерри тут же отдернул руку, отирая ее о штаны, чтоб, чего доброго, не подцепить какую-нибудь заразу.

Все куры были мертвы, но они не были убиты хищником. Крови на оперении не было, да и вообще на вид никакого разора. В дальнем углу загона Джерри углядел петуха – подергивая ярко-красным гребешком, тот разгуливал среди своих неживых наложниц и где рыл, где поклевывал землю, выискивая редкие зернышки для насыщения голода. Каким-то образом в общей расправе ему удалось уцелеть.

Джерри сунулся в кабину и заглушил мотор. Все, решительно все здесь было не так. Стыло задувал ветер. Джерри двинулся через двор. Дверь в дом Бенсонов была открыта настежь, ее удерживал деревянный клинышек. Стоя снизу у ступеней крыльца, Джерри подал осторожно-вопросительный голос:

– Эй, дома кто есть?

В ответ тишина. Дверь вела непосредственно к Бенсонам на кухню. Там на столе была брошенная еда, но даже снаружи чувствовалось, что она загнивает.

«Надо вызвать копов. Сейчас же, и ждать, когда прибудут».

Однако Джерри понял, что делать этого не будет и поступит иначе. Он возвратился к грузовику, открыл в кабине бардачок и из-под кипы карт, фаст-фудовских меню и неоплаченных штрафных квитанций выпростал завернутый в белую тряпицу «ругер». В сущности, пистолет ничего не менял, но само то, что он в руке, несколько подбадривало.

Запах на кухне стоял нехороший, гнилостный. Ужин из курятины и лепешек, судя по виду, томился на столе уже пару дней. Вспомнились дохлые куры в загоне и черная жидкость, брызнувшая из глаз и клюва тушки, к которой он притронулся. Бог ты мой, если куры оказались каким-то образом заражены, или та зараза передалась семье… Мысли перешли на яйца, которые Джерри все эти полгода исправно грузил и отвозил в город; на курицу, которую Брюс, недели не прошло, презентовал ему на День благодарения. Джерри невольно вскинулся, но усмирил себя. От птичьих болезней, на его памяти, еще никто не умирал. Исключение составляет разве тот азиатский грипп… впрочем, то, что убило бенсоновских куриц, ни в коем виде не напоминает грипп или хоть что-то мало-мальски на него похожее.