Клайв Баркер - Тьма

– По-моему, они не прочь заглянуть к нам на выпивку, – сказал он.

Райли с помощью зеркальца в своей пудренице посылал пришельцам «гелиографические сигналы» (проще говоря, солнечные зайчики). Дрожащим от волнения голосом он утверждал, что получил ответные сообщения. А по нашему мнению, он просто видел отражения от черных подбрюший корпусов. Наши слова ничуть не уменьшили его экстаза. Райли верит, что его заметили. Я ему сочувствовал.

А вот Ястреб – это его имя и род занятий – не заморачивался предположениями. Он сказал:

– Они заранее скажут нам, чего хотят. Скажут, потом купят у нас, что им нужно, возьмут и используют. Они дадут нам знать.

Ястреб заботится обо мне. Он в буквальном смысле вытащил меня из канавы, что тянется вдоль бульвара. Я тогда опять был в бегах. Сунуться некуда, отчаяния – выше крыши. Это было еще до появления кораблей. Он привел меня к себе, помыл, накормил, обогрел. Он использовал меня, иногда – сильно. Иногда он лишь использовал меня.

Любил ли меня Ястреб – вопрос спорный.

Наблюдение за кораблями не давало мне ответа.

Я каждый день пытался вступать с ними в контакты. Это было чем-то похоже на зубных врачей и их советы детям. Сейчас объясню. Мне про это рассказывал мой социальный работник. В детстве у него был нарушен прикус, зубы выпирали, а брекетов тогда еще не изобрели. Вот ему зубные врачи и посоветовали: как только он подумает о зубах, осторожно надавливать на них пальцами. Что-то вроде забавы. Знаете: «Эй, Громила! Где тут Рой?» Несколько лет упорных надавливаний давали тот же результат, что сейчас дают брекеты.

Похожим образом я пытался вести себя с кораблями пришельцев. Когда надо мной проплывала тень корабля и все холодело внутри, я представлял себе гладкое, без морщин, лицо инопланетного пилота, собирал всю свою умственную энергию, концентрировался и посылал мысленный вопрос вслед удаляющемуся левиафану: «Корабль, прилети ко мне»… Хотелось, чтобы корабль забрал меня с собой, чтобы его пилот взял инициативу в свои руки и избавил меня от малейшей ответственности за все, что я делаю в жизни. Знал, что такого не будет, но все равно мечтал.

Однажды, только однажды, я подумал, что получил ответ. Совсем слабое ощущение. Что-то промелькнуло на границах сознания. Ощущение Не было приятным или отталкивающим. Оно напоминало прикосновение к поверхности: гладкой, влажной, прохладной. Целое окружало собой другое. Так рука заполняет собой перчатку. Одна рука – влажная, теплая. Запястье изгибается.

Я пробовал рассказывать о своих ощущениях прохожим на улице. Не знаю, кто из них сомневался в моих словах. Знаю только, что Ястреб мне поверил. Он поглядел на меня своими темными хищными глазами и взял за руку. Я осторожно попятился в сторону.

– А ты плотно входишь, Рикки, – сказал Ястреб. – Честное слово.

– Я не это имел в виду.

Этот разговор повторялся во многих вариантах в разных спальнях, и на других улицах тоже. Он до сих пор повторяется.

– С меня хватит. Больше никогда.

Ястреб кивает. По-моему, почти с грустью.

– Все еще подумываешь уйти?

– Буду снова танцевать. Я молод.

Из всего, что предлагали мне врачи, танцы были моим единственным любимым занятием.

– Верно, ты молод, – соглашается Ястреб. – Но ты потерял форму. Во всяком случае, для танцев, – добавляет он вновь грустным голосом.

– Я могу ее вернуть, – говорю я, беспомощно раскидывая руки. – Быстро.

Я стараюсь не зацепиться за очевидный факт: при своей молодости я ухлопал впустую лучшие годы.

– Я бы этого очень хотел. – Тон у Ястреба самый нежный, на какой он только способен. – Но здесь глухомань, чувак, – говорит он. – Ты – беглец с неважнецким здоровьем, да еще попавший в эту дыру.

Не люблю, когда мне напоминают. Ястреб заставляет меня думать обо всех приемных семьях, всех возможных приемных родителях, которые вышвыривали меня обратно в детский дом.

Ястреб кивком указывает в сторону лестницы.

– Идем.

Я смотрю во тьму, начинающуюся за лестничной площадкой. Смотрю на граненые кольца на пальцах правой руки Ястреба. Смотрю в пол.

– Нет, – говорю я, чувствуя, что круг сужается.

– Рик…

Его голос сверкает темными гранями.

– Нет, – повторяю я, однако иду за Ястребом вверх по ступеням в мир холодных чужих теней.

Я планирую сбежать. Постоянно твержу себе об этом. И это все, что я делаю. Планирую. Если я убегу, нужно будет куда-то отправиться. На самом деле мне вообще не хочется никуда уходить.