Мэтт Хейг: Семья Рэдли

Потом мама возвращается в постель. За стеной раздаются приглушенные голоса — родители о чем-то переговариваются, но слов не разобрать.

Хелен ложится в постель, от странного напряжения у нее ломит все тело. Муж вздыхает — протяжно и как-то тоскливо — и прижимается к ней.

— Это еще что такое?

— Пытаюсь тебя поцеловать, — отвечает он.

— Питер, перестань, — просит она. Невыносимая боль пульсирует в висках. — Четвертый час ночи!

— А в какое время суток ты предпочитаешь целоваться с собственным мужем?

— Я думала, ты спишь.

— А я и спал. Мне даже снился сон, весьма увлекательный. Ностальгический, я бы сказал.

— Питер, мы разбудим детей, — говорит она, хотя и знает, что у Роуэна до сих пор горит свет.

— Да ладно тебе, всего один поцелуй. Такой хороший был сон…

— Неправда. Я же знаю, к чему ты клонишь. Ты хочешь…

— Ну да, а что тебя беспокоит? Простыни?

— Я просто хочу спать.

— А куда ты ходила?

— В туалет, — машинально произносит она привычную ложь.

— Эх, стареем. Мочевой пузырь слабеет…

— Спокойной ночи.

— А помнишь ту библиотекаршу, мы еще домой ее привели?

По голосу слышно, что он улыбается.

— Господи, Питер. Это же было в Лондоне. Никаких разговоров о Лондоне.

— Но когда ты вспоминаешь ночи вроде той, разве тебе не…

— Нет. Это из другой жизни. Я ее не вспоминаю. Совсем.

Проснувшись утром, Хелен первым делом выпивает воды и открывает баночку ибупрофена. Она кладет таблетку на язык так аккуратно, будто это причастная облатка.

Ровно в тот момент, когда она глотает лекарство, ее муж — он бреется в ванной — чувствует легкий укол боли.

Отнимает лезвие от подбородка и видит, как быстро появляется капля крови — прекрасно-красная. Вытирает ее, смотрит на красное пятно на пальце и замечает, что сердце забилось быстрее.

Питер подносит палец все ближе и ближе ко рту, но какой-то звук останавливает его. Кто-то быстро бежит к ванной и пытается открыть дверь.

— Пап, впусти меня… пожалуйста! — просит Клара, его дочь, колотя по толстой деревянной двери.

Он выполняет ее просьбу, девочка врывается и склоняется над унитазом.

— Клара, — говорит он, видя, что ее рвет. — Клара, ты в порядке?

Она выпрямляется. Ее бледное лицо обращено к нему, девочка уже одета в школьную форму. В глазах за стеклами очков — отчаяние.

— Боже, — стонет она и снова нагибается к унитазу. Ее снова рвет. Питер чувствует неприятный запах и видит рвоту, он вздрагивает, но брезгливость тут ни при чем. Он-то понимает, отчего ей так плохо.

Через несколько секунд в ванной собирается вся семья. Хелен садится на корточки рядом с дочерью, гладит ее по спине и приговаривает, что все в порядке. Роуэн стоит в дверях с банкой самого сильного солнцезащитного крема, которым еще не успел намазаться.

— Что это с ней? — спрашивает он.

— Все нормально, — говорит Клара, ей неприятно такое внимание. — Честно, все уже хорошо. Я в порядке.

Ее слова зависают в воздухе, пропитывая атмосферу тошнотворным запахом лжи.

Все утро Клара изо всех сил притворяется здоровой, она готовится к школе, как будто ничего не произошло, невзирая на противные ощущения в желудке.

Видите ли, в прошлую субботу Клара приняла очень важное решение. Она давно придерживается вегетарианской диеты, но теперь станет стопроцентной вегетарианкой. Вдруг это поможет ей хоть как-то наладить отношения с животным миром.

А то ведь утки в пруду не едят хлеб, который она им предлагает, и ни одна кошка не дает ей себя погладить, и лошади, пасущиеся у дороги на Тёрек, с отчаянным ржанием бросаются на дальний конец поля, стоит ей пройти мимо. Никогда Клара не забудет школьной экскурсии в заповедник фламинго: не успела она дойти до озера, как все птицы испуганно разлетелись. Не забудет своих злополучных золотых рыбок, Ретта и Скарлетт, единственную домашнюю живность, какую родители разрешили ей завести. Клара пришла в неописуемый ужас, когда, проснувшись на следующее же утро, обнаружила, что и Ретт и Скарлетт плавают на поверхности брюхом кверху, совсем бесцветные.

Сейчас, доставая соевое молоко из холодильника, она чувствует на спине взгляд матери.

— Тебе станет намного лучше, если ты перейдешь на нормальное молоко. Хотя бы обезжиренное.

Кларе непонятно, как процесс обезжиривания молока может сделать его более подходящим для вегетарианцев, но она выдавливает из себя улыбку.