Ким Сатарин - Ужин с неумершим

Громада девятиэтажки сияла окнами и я привычно вскинул вверх голову, выглядывая окна тети Вики. В кухне темно, в зале — полусвет. Должно быть, телевизор смотрят. Окно тетиной спальни выходило на другую сторону. В комнате Игоря, сына тети Вики и моего кузена, было темно. Наши с ним отношения всегда были прохладными, так что я порадовался тому, что не придется с ним общаться и тратить время на неизбежные рассказы о том о сем. Дверь, как и обещано, оказалась открыта. Свет в коридоре я не включал, мне хватало того света, что просачивался из полуоткрытой двери зала. Умывшись, я проследовал на кухню, удивляясь стоявшему в коридоре незнакомому запаху.

Несильный, этот запах лишь через некоторое время обращал на себя внимание. Что-то было в нем от свежевыкопанной земли, к которой примешивался запах тлена и прокисшей еды. Никак не место было такому запаху в стандартной городской квартире. На кухне я обнаружил прикрытую полотенцем сковородку с картошкой и адресованную мне записку. Тетя Вика подробно расписывала, что мне приготовлено на ужин, а что — на завтрак. Этому я несколько удивился. Неужели тетя настолько занята, что и утром не собирается удивиться с племянником, то бишь со мною? Приболела?

Отужинав, я ощутил сонливость. Прибрал за собой на кухне и прошел в зал. Застеленный диван стоял справа, возле окна негромко работал телевизор, а на полу у стоявшей слева тахты храпел опухший мужик в трусах и майке. В зале воняло кислятиной и перегаром. Я наклонился над храпуном, вглядываясь в его лицо, и ощутил то, что, должно быть, чувствует человек, внезапно сорвавшийся в пропасть. На полу лежал Илья Николаевич, опухший от пьянства, но, вне всяких сомнений, живой.

"Ошиблись, что ли, до смерти признали мертвым, а он возьми и выкарабкайся?" Кроме такой возможности, я ничего другого представить не смог. Прикрыв Николаевича одеялом с тахты, я оставил его в покое. Силенок поднять его грузное тело у меня бы не хватило, да и не настроен был я ухаживать за пьяницами. Накрывая его одеялом, я заметил на полу как бы мелкие мыльные пузыри. Отвратительного беловато-серого цвета, они легко передвигались, будто влекомые сквозняком, но двигались при этом в разные стороны.

Я щелкнул выключателем телевизора, но аппарат никак на это не прореагировал. Тогда я схватился за вилку сетевого шнура и обнаружил на ней листок бумаги с категорическим указанием:

— Телевизор не выключать! Олег, если тебе мешает свет, завесь экран покрывалом. Игорь.

Мысленно пожав плечами, я последовал указанию. Пузыри на полу тем временем собрались в высокую кучу. Я обратил внимание, что новые пузыри по одному выползают из-под одеяла, которым я накрыл Николаича. Приподнял одеяло — там ничего другого, кроме мертвецки пьяного тела, не обнаружилось. Слабый свет экрана пробивался сквозь покрывало, а звук телепередачи я даже уменьшать не стал. Храпел Николаич так, что заглушал слова ведущего.

Раздевшись, я нырнул под одеяло. Со студенческих времен осталась привычка засыпать в любой обстановке, и сейчас она мне весьма пригодилась. Но проспал я недолго. Толчок в бок, надо мной нависает дядя Илья.

— Олежка! Что же ты, приехал, понимаешь, молчком, и даже с дядькой за встречу не выпил!

Дядя Илья уже надел штаны, и на ногах держался вполне уверенно. Вокруг моего дивана собралась куча беловато-серых пузырьков, образуя окружающий меня вал. Илья Николаевич стоял по середину бедра в этих пузырьках, и они неспешно отодвигались от него в сторону, поочередно перекатываясь. В руке дядя держал бутылку водки. Уловив мой взгляд, направленный на эту шевелящуюся кучу, дядя Илья ухмыльнулся.

— Это мы сейчас уберем, — пообещал он и слегка качнулся, делая шаг назад.

Потом он, как в плохом кино, отхлебнул из горлышка и прыснул изо рта несколько раз водкой на вал из пузырьков. Странное дело, те, едва на них попадали капельки водки, сразу лопались. Лопались бесшумно, но оставляя в воздухе тот неопределенный запах тлена и кислятины, что пропитал всю квартиру.

— Дядя, а это что вообще такое? — вопросил я, усаживаясь на диване.

Ноги я сунул в тапочки, брезгуя наступать босыми ногами туда, где еще шевелились отдельные пузырьки, откатывающиеся на середину комнаты.

— А, мерзость замогильная. Тебе ни к чему. Так что, по сто грамм за встречу?

Мои возражения — дескать, я в командировке, мне с утра работать — Николаевич отвел железным, с точки зрения пьющего, аргументом. Потому он и предложил мне выпить посреди ночи, в полтретьего, чтобы к утру весь запах выветрился. Спорить с пьяным, да еще о выпивке, дело бесполезное. Так что мы сели за стол, стоящий у окна и дядя достал изящные хрустальные рюмочки. Нашлась и закуска. В серванте, за дверцей, обнаружился небольшой холодильник, доверху набитый колбасами, копченостями и баночками с консервированными овощами.