Стивен Кинг: Противостояние. Том II

— Да, пожалуй, что так.

— Книжки и хорошие лекарства. Мы можем научиться пользоваться ими, а те препараты, у которых вышел срок годности… мы можем снова научиться их делать. Если уж говорить о болезнях и смерти… — Она взглянула на огромный луг, по которому остатки шумной ватаги ребятишек взбирались к лужайке для пикника, потные и обдуваемые ветерком. — Это будет и здесь тоже. Вспомни Рича Моффата. — Он кивнул. — А Шерли Хаммет?

— Да. — Шерли умерла в феврале от кровоизлияния в мозг.

Фрэнни взяла его за руки. Ее глаза лучились, и в них светилась решимость.

— Я думаю, мы рискнем и будем жить так, как мы хотим.

— Ладно. По-моему, звучит неплохо. Верно звучит.

— Я люблю тебя, Восточный Техас.

— Взаимно, мэм.

Питер снова расплакался.

— Пойдем посмотрим, что там с наследником, — сказала она, поднимаясь и стряхивая траву с брюк.

— Он попытался ползти и ударился носиком, — сказала Люси, протягивая Питера Фрэн. — Бедняжка.

— Бедняжка, — согласилась Фрэн и посадила Питера к себе на плечо. Он доверчиво прислонился головкой к ее шее, посмотрел на Стю и улыбнулся. Стю улыбнулся в ответ.

— Пищи, малыш, — сказал он, и Питер засмеялся.

Люси перевела взгляд с Фрэн на Стю и снова посмотрела на Фрэн.

— Вы уезжаете, да? Ты уговорила его.

— Кажется, уговорила, — сказал Стю. — Однако мы поболтаемся тут, пока не посмотрим, какой букет ты нам преподнесешь.

— Я очень рада, — сказала Люси.

Издалека послышался звон колокола — сильные музыкальные звуки, торжественно разливавшиеся в воздухе в этот ясный солнечный день.

— Ленч, — сказала Люси, вставая. Она погладила свой громадный живот. — Слышишь, малыш? Мы сейчас поедим. Ох, не толкайся ты, я уже иду.

Стю и Фрэн тоже встали.

— На-ка возьми мальчишку, — сказала Фрэн.

Питер уснул. Они втроем стали взбираться на холм к Амфитеатру Восходящего Солнца.

Они сидели на крыльце, пока солнце клонилось к закату, и смотрели, как Питер с увлечением ползает в пыли по дворику. Стю сидел в кресле с плетеным сиденьем, прогнувшимся от долгого пользования. Слева от него в качалке сидела Фрэн. Во дворике, слева от Питера, на земле плоским пятном в свете уходящего дня лежала тень от шины-качелей, формой напоминающая пирожок.

— Она жила здесь очень долго, да? — тихо спросила Фрэн.

— Долго-долго, — согласно кивнул Стю и указал на Питера. — Он весь вымажется в грязи.

— Тут есть вода. У нее был ручной насос. Нужно только покачать. Все удобства, Стюарт.

Он кивнул и, ничего больше не сказав, зажег свою трубку и глубоко затянулся. Питер обернулся, желая удостовериться, что они по-прежнему здесь.

— Привет, малыш, — помахал ему рукой Стю.

Питер упал. Потом встал на четвереньки и снова начал ползать по кругу. В конце грунтовой дороги, проходящей через поле дикой кукурузы, стоял маленький походный фургончик «виннебаго» с лебедочным устройством спереди. Они старались держаться подальше от главных трасс, но все равно то и дело приходилось пользоваться лебедкой.

— Тебе одиноко? — спросила Фрэн.

— Нет. Может, станет со временем.

— Волнуешься насчет ребенка? — Она погладила свой пока еще совершенно плоский живот.

— Не-а.

— Это отодвинет Питера на второй план.

— Справимся. Вон Люси родила двойню. — Он улыбнулся небу. — Можешь себе представить?

— Я их видела. Говорят, увидеть значит поверить. Стю, когда, по-твоему, мы будем в Мэне?

Он пожал плечами.

— К концу июля. В любом случае будет еще полно времени, чтобы подготовиться к зиме. Ты волнуешься?

— Не-а, — сказала она, передразнивая его, и встала. — Ты посмотри на него, он же весь грязный.

— Я же говорил тебе.

Он смотрел, как она спускалась с крыльца и поднимала малыша. Он сидел там, где часто и подолгу сиживала Матушка Абагейл, и думал о той жизни, которая их ожидала. Он считал, что все будет нормально. Со временем им придется вернуться в Боулдер — хотя бы для того, чтобы их дети повстречались со своими сверстниками, подружились, переженились и родили своих детей. Или, быть может, часть Боулдера приедет к ним. Там были люди, очень заинтересовавшиеся их планами, чуть ли не допрашивавшие их… но взгляды их были скорее тоскующими, чем презрительными или сердитыми. Стю и Фрэн были явно не единственными, одержимыми тягой к странствиям. Гарри Данбартон, бывший продавец очков, вел разговоры про Миннесоту. А Марк Зеллман твердил не про что-нибудь, а про Гавайи. Учился летному делу и собирался на Гавайи.