Кэрри Гринберг - Когда начинается смерть

— Виновна, — Фрэнк поднялся со скамьи и бесстрастно окинул меня взглядом.

— Виновна, — вслед за ним поднялся Саймон.

— Вердикт суда: Графиня Августа Луиза Корнелия Стэффорд признается виновной во вменяемых ей преступлениях и приговаривается к смертной казни через повешенье.

Удар молотка по столу. Конец.

Прохладный весенний ветерок развевал мои волосы, молодая трава опасливо поднималась из мерзлой земли, а небо заволокло плотных слоем серых облаков.

Раз. Я медленно поднялась по скрипящим ступенькам.

Два. Мои руки плотно обхватила веревка, стянув за спиной.

Три. Я умерла.

Я подскочила в кровати в своем родном доме, тяжело дыша и затравленно озираясь по сторонам. Сердце билось так сильно, что я опасалась снова умереть, — на этот раз наяву. Сон, конечно же, это был сон! Я не совершала ничего, за что меня можно обвинить, я не вступала в сделку с Дьяволом и не помогала нечисти… Или помогала? Может быть, я все же виновна?

Я откинулась обратно на подушку и постаралась вновь заснуть.

Фрэнк осторожно открыл дверь и ступил из аккуратной, богато обставленной гостиной леди Стэффорд в заброшенную комнату. На старом потрепанном диване спиной к нему сидела Августа, и даже не обернулась на шаги Фрэнка.

— Августа, я хочу тебе кое-что сказать. Это очень важно, послушай меня. Про твоих подружек, да ты и сама догадываешься… Конечно, это замечательно, что ты проявила такую доброту и великодушие и приютила их, но… Да, и Корделия — очень милая девочка, а мисс Викторию я помню еще при жизни, однако в первую очередь они — не-мертвые. Они те, кто они есть, — призрак и вампир, и им не место среди живых. Графиня? Графиня, ты меня слушаешь?

Он аккуратно дотронулся до ее плеча, потому что разговаривать с затылком Августы было по меньшей мере странно.

Она покачнулась и упала.

— Августа, что с тобой?! — Фрэнк в ужасе бросился к ней, но тут же отпрянул назад.

Свеженький — как только что из могилы — труп надвигался на него. Труп Августы. Она тоже стала такой — не живой, но и не мертвой, разваливающимся мертвецом, тем, кого называют revenant. Медленно покачиваясь, она подходила все ближе.

— Что ты хочешь? — Фрэнк брезгливо попятился. — Прочь! Ты… ты же умерла!

— О нет, Фрэнки, милый, это все еще я, Августа. Разве ты не узнаешь меня?

— Это не ты, не обманывай меня, демон.

Конечно же, это был незнакомец, чужой, захвативший тело его графини. Ведь всем известно, что мертвецы не должны оживать… Но вот сначала та девочка-призрак, потом мисс Морган, а теперь и Августа поднялись из могил, уже не люди: демоны, нежить…

— Фрэнки, кого ты обманываешь? — прошептала ему на ухо Августа — да, все же это была Августа, пусть у нее и была синеватая кожа и запах разлагающегося трупа. — Разве что-то изменилось?

— Ты всего лишь узурпаторша — узурпаторша тела моей Августы. Прочь!

— Помнишь, как ты любил это тело? Я ведь нравилась тебе, так что же теперь?

— Ты умерла, умерла, умерла!

…

— Умерла!

Он проснулся от звука собственного голоса и не сразу смог понять, что произошло. Где он? Что случилось с Августой? Но это был сон, всего лишь сон, неважно, что реальный настолько, что Фрэнк до сих пор чувствовал гнилостное дыхание Августы-зомби на своей шее, и, закрывая глаза, видел ее страшное лицо. Но нет, это сон, просто кошмарный сон.

Приятная музыка лилась из окон фешенебельного дома на Пэлл Мэлл — здесь сегодня давали бал. Прекрасные дамы в изысканных нарядах, их благородные кавалеры, звуки вальса и непринужденная беседа… Как сильно Виктория скучала по всему этому!

Сейчас, здесь, среди живых людей она могла вновь почувствовать себя одной из них, из тех, кто может также беззаботно веселиться, смеяться и пить вино.

Играла музыка, и они танцевали. Пары кружились по залу, кринолины дам взметались при резком повороте; раз-два-три, раз-два-три — каблуки стучали по отполированному полу…

— Ты прекрасна, — шептал его голос на ухо.

Кто это? Саймон? Ну ладно, пусть будет Саймон, почему бы и нет. Сейчас можно не задаваться вопросом, что он делает здесь, в столь изысканном обществе.

Как приятно было вновь ощущать тепло человеческих рук — тепло живого человека! Его щека коснулась щеки Виктории, она прижалась к нему…

Но что это за голоса? Что они кричат, зачем?

— Посмотрите, она не отражается в зеркале!

— Как так, разве такое возможно?

— Она вампир, конечно же, она вампир!

— Mon Dieu, вампир!