Ричард Гуинн - Цвет убегающей собаки

— Оно зависло, — пробормотала Финна.

Что может означать голубой цвет, я понятия не имел, но в жизни не признал бы, что эта штуковина — неопознанный летающий объект. Я потянулся за сигаретой, закурил и вгляделся в мерцающий огонек. В горах небо определенно к нам ближе. Гигантский звездный занавес казался плотнее, чем обычно, и сквозь шрамы тьмы светили миллионы звезд.

— Но почему здесь, Финна? Почему ты считаешь, что они должны появиться именно здесь?

— Пиренеи занимают первое место в Европе по частоте появления НЛО. А треугольник, образуемый Монсератом, полуостровом Кап де Кройс и Андоррой, — особенно. Существуют некие признаки того, что можно назвать космической восприимчивостью. Количество каменных окружностей в определенной местности. Важные религиозные центры средневековья. Все это соответствует определенному энергетическому уровню.

Порой она изъяснялась в стиле туристического справочника Нового времени.

— Ну и что эти пришельцы здесь делают?

— Ждут, полагаю.

— Ждут — чего?

— Пока у нас возникнет в них нужда, неужели не ясно?

— В общем, они представляют собой нечто вроде интергалактических социальных работников, так?

Подобного рода замечания Финна, как правило, игнорировала.

— Все начнется, когда люди зайдут слишком далеко. Война, чума, разруха. Уничтожение природной среды. Вот тогда и произойдет что-то необычное.

— И сколько, по твоим расчетам, осталось ждать?

— Да лет пять-шесть.

Я поднялся и подбросил в костер немного веток. Теории Финны казались занятными, но ее веры в летающие блюдца я не разделял. Однажды, в начале нашего знакомства, она даже высказалась в том роде, что я и сам — пришелец из иных миров, только не осознаю этого. Сей мыслью она поделилась во время ночной вылазки и, к счастью, потом уж ее не развивала, почувствовав, должно быть, что версия мне не по душе. Финна поднялась вслед за мной, вся дрожа от волнения. Наклонилась, принялась стряхивать с моего свитера иголки, яростно отбрасывая их в сторону, словно меня облепили огромные вши. Я продолжал ворошить длинной палкой угли.

— Ты считаешь, я спятила.

— Нет, — поспешно возразил я, — нет, конечно. Только как можно столь определенно говорить о предметах… недоказанных.

— Это просто ощущение того, что в конечном счете нас охраняет некоторая потусторонняя сила.

— То есть нечто вроде веры в Бога.

— Нет. Бог здесь ни при чем. Это просто внутренняя убежденность.

— Знаешь, Финна, в университете ты готовилась стать ученым. И в других ситуациях действительно принимаешь во внимание доводы разума, веришь в теории, поддающиеся проверке, и все такое прочее. Но идею вторжения извне ты принимаешь просто так, без всяких доказательств. Слишком много, скажу я, в тебе противоречий.

Случалось, я просто испытывал потребность подколоть ее, ибо вера в НЛО меня раздражала. Чушь, право, какая-то — в отличие, скажем, от занятий иглоукалыванием либо уверенности в целительные свойства трав, ароматических масел, лечебного массажа шиацу, которые по крайней мере опираются на естественную основу и находят подтверждение на практике.

Но не эти противоречия породили трещину в наших отношениях, скорее — нарастающее ощущение того, что мы ожидаем друг от друга разного. По прошествии года совместной жизни я стал больше заниматься работой, засиживался, бывало, допоздна, возвращался домой к одиннадцати, когда Финна уже была в постели, притворяясь спящей. Она, в свою очередь, начала проявлять чрезмерную требовательность. В тех случаях, когда не прикидывалась, будто не замечает меня, — тащила в постель и отпускать не желала. Не то чтобы я противился, вовсе нет. Но периоды вынужденного воздержания с нарастающим внутренним напряжением — вот что начало меня доставать, да и несовместимость этих двух сторон наших отношений — либо молчание, либо секс. И никакой середины, хоть крохотного участка плодородной земли, на котором можно получше узнать друг друга. Наверное, общего у нас было меньше, чем нам хотелось считать поначалу.

Однажды вечером я напился и разбил машину на кольцевой дороге. Со мной ехали однорукий поэт из Колумбии и исполнительница фламенко — трансвестит. Как все произошло, я не мог вспомнить и провел неделю в больнице. Ко всему прочему пострадала еще одна машина, и моей страховой компании был предъявлен солидный счет. Мне грозила утрата водительских прав, хотя вроде на наличие алкоголя в крови меня не проверяли и в полицейской камере я тоже не сидел. Во всяком случае, ничего такого мне не запомнилось. После выписки из больницы отношения с Финной совсем разладились. Мы начали швыряться разными предметами и попрекать друг друга былыми грехами — всегда плохой знак. Я переехал к Карлосу, этому самому колумбийскому поэту, в квартал Готико, а к концу недели снял квартиру на площади Святой Катарины.