Василий Шепетнёв - Чёрная земля-2 дети Луны

В одной руке – баллончик, в другой – фонарик. Иду моль травить подвальную, муравьев или тараканов. Сейчас отругаю Веру, чтобы не пугала народ зря, и назад, на пост, кусочком бесплатного сыра работать.

Не обращая внимания на протесты Маркизы, я вышел на лестницу, спустился вниз, стараясь не споткнуться. В кино герои, а больше героини постоянно спотыкаются, роняют фонарики, пистолеты, мобильники, падают сами, и, вместо того, чтобы быстренько встать, только беспомощно визжат, пока к ним приближаются чудовища и маньяки.

Ну, я не в кино.

Я в Теплом.

Подвал был столь же неприветлив, как и днем, но я шел по нему по-хозяйски, высвечивая мощным лучом галогеновой лампочки амбарные замки, трехколесный велосипед без педалей и цепи, дырявое корыто и прочее добро, которое прятать под замок глупо, а выбросить жалко, вдруг пригодится.

Вот и моя клетушка, а следующая – соседей. Дверь открыта, похоже, горит огонек, но мой фонарик его забивает.

– Вера, ты здесь? – позвал я.

– Ой, Корней Петрович, вы? – отозвалась соседка.

– Я, я, – зря, что ли, немецкий в школе учил. – Ты, Вера, зачем кричала?

– Мне просто показалось, – ответила она. – А что?

Спрятав баллонщик в карман, я заглянул в отсек. Вера, стеллажи, грибы, никаких маньяков.

– Ничего. Нервы.

– Ой, у меня тоже, после вчерашнего. Какой ужас! На улицу выйти страшно. Как она, ваша санитарочка?

– Поправится, надеюсь – бабе Насте шестьдесят четыре года, а она все санитарочка. – Раз только показалось, я пойду.

Вера занялась вешенками, а я поплелся назад. Хорошо хоть, подмогу не позвал. То-то опозорился б.

Жаль, не спросил, что именно показалось соседке. Ладно, не важно. Пусть хоть крысиный король явится, я больше из квартиры ни ногой. Заварю свежего чаю и буду читать про африканские приключения. Очень успокаивает.

Пробыл в подвале я дольше, чем думал: на лестнице было темно, сумерки перешли в ночь. Вдалеке громыхнуло. А, это тучи грозовые наползли, оттого и тьма. Только-только подсохло, и на тебе. Одно слово – Топлое.

Узкий пучок света фонарика едва не сметал пыль со ступенек. Ярко светит. Но только в одном направлении.

На середине лестничного пролета я вдруг понял, что за мной кто-то идет. Не просто идет – крадется.

Я хотел было развернуться – резко, внезапно, – как в спину мне уперлось что-то острое.

– Не двигайтесь, доктор!

Я замер.

– Погасите фонарь, он слепит.

Развернуться, да и врезать фонарем? Плохая идея. Лучше послушаюсь и погашу.

– Очень хорошо

Неизвестный не говорил – шептал, а шепот узнать трудно. Но мне казалось, что человек за спиною мне знаком.

Чужая рука схватила меня за запястье. Странно. Он что, пульс мой считает? Насчитает изрядно, сердце колотится бойко.

– Фу… – в шепоте чувствовалось облегчение. – Вы живой!

– Живой, – подтвердил я. – Пока.

Неизвестный отпустил запястье и убрал острие от спины.

– Вам нельзя домой.

– Почему?

– Они могут быть там, внутри.

– Они?

– Упыри.

Грохнуло ближе. Надвигается гроза.

Я осторожно повернулся. Нет, слишком темно.

– Я боялся, что и вы упырь, – признался невидимка.

– Я не упырь, – на всякий случай сказал я.

– Тише, тише пожалуйста. Они услышат!

– Упыри? – перешел на шепот и я.

– Именно. Слух у них неважный, у молодых, шептать можно. Но громко говорить опасно.

– А у старых?

– Здесь нет старых. Надеюсь, нет.

Сверкнула молния, еще неблизкая, но вспышки хватило, чтобы я разглядел собеседника. Петренко, министр финансов из Волчьей Дубравы. И в руках – кол.

Прав был Ракитин, маньяк сам пришел ко мне. А я, вместо того, чтобы отсиживаться за закрытой деверю, пошел по подвалам бродить, глупец. Вот и добродился.

– Я промедлил, – прошептал Петренко, – нужно было раньше. Но пока сообразил, пока решился…

– На что?

– Действовать. Я ведь долго сомневался, не верил, что Баклашова упырь. Случайность помогла…

Дослушать я не успел. Еще раз сверкнула молния, яркая, слепящая, оглушительно ударил гром – и я бросился вверх, забежал в квартиру и захлопнул за собой дверь. То ли молния ошеломила Петренко, то ли он просто не хотел меня убивать, раз уж я не упырь, но преследовать он меня не стал. Только крикнул отчаянно

– Доктор, вернитесь!

Нет уж, не дождется. Кто знает, что еще придет в голову упыреборцу из деревни Волчья Дубрава.

Нужно подать сигнал, пусть могучая кучка с ним разбирается. Я свое дело сделал – остался живым. Большего желать грешно.