Дмитрий Гончаров: Пробуждение

В ночном клубе Дмитрий отмечал свое восемнадцатилетние с друзьями (одного звали Ваня другого Андрей) надо заметить: отметили на славу. Ему казалось, что он выпил не так уж и много, но когда попытался встать – его повело в сторону, пришлось приложить большие усилия для того чтобы устоять на ногах. Было уже поздно, около двух часов ночи, легкий прохладный ветерок шелестел молодыми листьями, когда они вышели из ночного клуба. Вдохнув полную грудь прохладного воздуха, Дмитрий усмехнулся и проговорил с трудом ворочая непослушным языком:

– Паацааны прикиньте, я так не напивался еще ни разу! Хорошо, если редо… дори… – тьфу, предки короче, спать будут, а то мне завтра такой нагоняй устроят что… – его язык окончательно запутался.

– Не хрен было жадничать, я ведь тебя предупреждал – откуда-то из-за спины проворчал Ванёк, который из всех был самый трезвый. – А ты, гад, еще и мою бутылку выжрал, как будто тебе и своих 11 мало оказалось! Мучайся теперь.

– Да ладно хватит тебе злорадствовать – заступился за Дмитрия Андрей, – у человека день рождения, не грех и оторваться по полной.

К слову сказать, пили они исключительно пиво, хотя на 5 бутылке Дмитрий встретил знакомых, с которыми выпил грамм триста водки. 'Не пей никогда после водки пиво'- вспомнил он слова отца, результат не замедлил явиться, так сказать, во всей своей красе.

Подскальзываясь, и через каждые сто метров падая, друзья кое – как прошли половину пути до дома Дмитрия, здесь их пути расходились. Дмитрию в одну сторону, его друзьям в другую.

– Ты как сам сможешь дойти или помочь? – поинтересовался Андрей.

– Не боись, как – нибудь дойду. – пробормотал Дмитрий.

– Ладно, Митёк, до послезавтра, а то я сомневаюсь, что ты на утро будешь в состоянии с постели встать. – усмехнулся Ванёк.

– Пока, пацаны! – сказал Дмитрий.

Он пожал им руки, давая понять, что с ним все хорошо, и повернув налево в переулок, покачиваясь, побрел к дому. Через полчаса, раздевшись, после третьей попытки, залезая под одеяло, он успел подумать, что завтра ему влетит от отца, и провалился…

Он очнулся от боли, пронзавшей раскаленной иглой все его тело, казалось, что каждая клеточка медленно умирает, и, умерев, воскресает вновь, чтобы снова умереть. Его тело превратилось в поле для битвы жара и холода, порой, казалось, что его тело плавится от огня, бушующего внутри, а потом чудилось, что оно превратилось в лед, и вот-вот распадется мелкой ледяной пылью. Он не мог пошевелиться, позвать на помощь, или даже застонать, выпуская боль наружу. Он не слышал, не видел и никак не ощущал окружающий мир, у него сквозь пелену боли промелькнула мысль, а жив ли я, и есть ли этот мир вообще.

Дмитрий потерял всякое чувство времени, как вдруг неожиданно где-то совсем рядом прозвучал голос отца:

– Сколько можно дрыхнуть, скоро уже обед, а он еще в постели. Тань, давай поднимай его!

– Пусть, оставь его, он похоже вчера сильно погулял, встанет когда проспится. – ответила мама.

Постепенно стали возвращаться и прочие чувства, до его носа донесся запах котлет, которые, судя по звуку шипящего на кухни масла, сейчас жарила мама. Наконец ему удалось открыть глаза и слегка пошевелиться, боль неожиданно ушла и осталось ощущение пустоты и дикого голода. У Дмитрия закружилась голова, в нос ударил запах котлет. Он вскочил, быстро оделся, и прошел в кухню, но на пол пути накатил приступ рвоты, и он бросился к унитазу.

Спустя минут двадцать умывшись, переодевшись и вытираясь полотенцем которое дала ему мама, он, наконец, смог добраться до кухни. Мама смотрела на него жалостливо качая головой, а вошедший на кухню отец усмехнулся и хитро улыбаясь спросил:

– Сынок, тебе пивка не дать опохмелиться?

Дмитрий от одной только мысли о пиве – согнулся в очередном жестоком приступе тошноты и помчался к 'белому другу', но в желудке не осталось ничего способного извергнуться наружу.

– Толя, не мучай ребенка! – возмутилась мама.

– Хорош ребенок, до полуночи гуляет где-то, а потом приходит домой пьяный! – возмутился отец, – Тань, а что на обед.

– Сейчас узнаешь, все к столу!

Усевшись за стол, он сразу накинулся на котлеты, чем возмутил маму, она тут же убрала чашку подальше и налила борщ. После тарелки горячего и 10 котлет – Дмитрий всё же продолжал ощущать сильный голод, казалась, что всё съеденное только слегка приглушило его зверский голод. Мама смотрела на него с тревогой: