Нэнси Холдер - Антология «Дракула»

Иногда с наступлением ночи все пространство библиотеки заполняется полчищами летучих мышей. Слепые грызуны с невероятно острыми зубами мечутся по комнате, расправив свои перепончатые крылья и распространяя в воздухе удушающий смрад гнили и плесени. Порой на замерзших окнах возникают картины, на которых почившие предки Влада Дракулы в ярости отсекают голову поверженным врагам. Появляются люди, насаженные на острые металлические прутья, в беспамятстве агонии испытывающие непристойное наслаждение. Даже сам граф проявил уважение, я видел однажды его темные глаза на худом бледном лице, пристально глядящие на меня сквозь снежную дымку в попытке сократить пропасть между двумя нашими цивилизациями. Иногда в неясном отблеске лунного света мне являются женщины.

Ах, женщины!

Они совсем не похожи на наших чопорных англичанок, они не аккомпанируют себе на фортепиано и не вышивают, уютно устроившись у камина. Их искусность и мастерство относятся к совершенно иной области. Медленно раздеваясь, они встают передо мной на колени, нежно ласкают друг друга, в ожидании поворачиваясь ко мне округлыми задами. Мне безумно хочется сказать, что я сопротивляюсь этому изо всех сил, думаю о моей дорогой невесте, с нетерпением ждущей меня дома, читаю псалмы в надежде укрепить силу духа и разум. Но, увы, это не так, и будь я проклят за то, что совершаю, дабы утолить свои порочные желания.

Кто эти люди, которые являются мне в полуночном томительном забытьи? Почему они исполняют любое мое желание, каким бы странным и нездоровым оно ни было? Будто сам граф знает мои самые потаенные мечты и стремится превратить их в явь. И все-таки я знаю совершенно точно, что в замок он еще не вернулся. Я часто смотрю из окна своей спальни на заснеженные просторы и бесконечную белую ленту дороги, не тронутую колесами экипажа.

Временами я просто не представляю, как можно покинуть замок, каким бы устрашающим он ни был, — это означало бы, что я оставляю библиотеку. И все же, по-видимому, наступил тот самый момент, когда необходимо собрать чемоданы и отправиться в Лондон. Меня обнадеживает мысль, что я смогу забрать некоторую часть книг с собой и тем самым спасти их от исчезновения. Мощь и сила библиотеки заключены в них.

Из дневника Джонатана Харкера, 15 ноября…

Теперь я знаю, что где-то между сном и явью есть иная сфера жизни, неведомая, потаенная, скорее воображаемая, чем реальная. Обитель иллюзий и неизведанных ощущений. Вот куда я попадаю каждую ночь, когда тьма окутывает притихший замок. Иногда это восхитительно, временами болезненно, порой ободряет и возносит на самые вершины наслаждения, но бывает настолько порочным и отталкивающим, что не оставляет никакой надежды на спасение. Все это происходит в пределах библиотеки; от ее обитателей, находящихся в состоянии неприкрытого возбуждения, исходит телесный смрад. Эти омерзительные существа оскорбляют, соблазняют, унижают, позорят и обольщают меня, хватаясь за полы моей одежды и увлекая за собой, пока я не оказываюсь среди них, неотличимый от них, охваченный восторгом от их прикосновений, пристыженный собственными желаниями.

Мне кажется, я болен.

В течение дня мой мир все так же спокоен и упорядочен. И никаких изменений, способных дать мне утешение и надежду. Дорога, соединяющая замок с остальным миром, стала совершенно непроходимой. Граф так и не вернулся, и мы ничего не знаем о его планах. Моя работа в библиотеке почти закончена. Книги, за исключением одной полки, систематизированы и изучены.

Я, кажется, постиг паразитическую сущность хозяина замка. Подбор определенного рода литературы обнаруживает его истинные желания. Здесь собраны книги на разных языках, но из тех, что я успел прочитать, наиболее важными в этом смысле считаю такие, как «Инферналия Нодье», «Письма иудеев» д'Аргена и «Оккультные источники романтизма» Виатте. Бесспорно, периодические издания по медицине и определенные экземпляры «Лондонской газеты» о многом говорят и позволили мне привнести немаловажные черты в портрет графа. Конечно, я знаком с легендами и преданиями о его предках, они тесно переплелись с историей его народа. Невозможно путешествовать по этой стране и не услышать их! Здесь, в замке, выдумки эти бросают вызов реальности. Я слышал и читал о том, как предки графа убивали своих врагов и выпивали их кровь, вбирая в себя их силу. Но я не принимал во внимание самые зловещие из легенд: о том, как потомки валашских господарей продолжали жить после смерти, что для жизни им не нужна была телесная оболочка, а их чувства и способность воспринимать окружающее обострялись настолько, что они могли заранее предугадывать несчастья. Конечно, в случае с графом все можно было бы объяснить наследственной болезнью, такой же, которой страдают королевские альбиносы: злокачественной анемией, бледной кожей, спавшими венами, воспалением глаз, упадком сил и повышенной утомляемостью. Вот чем можно объяснить его стремление прятаться от яркого света и людей в сумраке уединенного замка.