Лев Рыжков - Последнее танго в Тегусигальпе

- Это не имеет ровно никакого значения, - Бог не прекращал улыбаться. - И я освобождаю тебя от обета.

Каждый шаг давался Ирине тяжело, будто она шла сквозь масло. И в то же время звук шагов колоколом звенел в ее голове.

Бух! Бух! Бух!

Ирина зажмурилась. Она ощутила крепкие руки бога на своих плечах. Его колючий поцелуй. Кетцалькоатль провел грубой, но в то же время чуткой ладонью по ее соскам, рука его скользила все ниже. Еще задолго до того, как она дошла до святая святых, Ирина почувствовала возбуждение. Ее то бросало в жар, то колотило от холода.

Кетцалькоатль ворвался в нее как ураган в обреченный город. Как вражеская армия на непокорную землю.

Ирина вздрогнула, а потом заорала от нестерпимого наслаждения, на самой грани того, что может вынести человек.

Когда она открыла глаза, то увидела, что лицо бога изменилось. Сейчас на нее смотрел…

- Это… а-ахххх… этого не может быть… Костя, что ты здесь делаешь? Костя…

- Молчи, - шептал он. - Не говори ни слова. Скоро все кончится…

Волна блаженства метнула Ирину куда-то к колючим, немыслимо холодным звездам. Она снова крепко зажмурилась.

Когда же открыла глаза, то обнаружила, что они с Костиком (или все-таки Кетцалькоатлем?) уже не одни.

Храмовое помещение заполнили жрецы и вооруженная копьями стража.

- Святотатство, - гудели голоса. - Кощунство. Немыслимо…

Ирина ощущала в себе обжигающе-горячее семя. А стражники уже оттаскивали ее любимого человека (бога?) прочь. Тот улыбался.

- Ничего не бойся, - произнес он.

- Хорошо, - улыбнулась Ирина.

А в следующий момент один из жрецов тяжело и больно ударил Ирину по лицу.

Казнь Повелителя Змей решено было показывать в прямом эфирле.

Один из жрецов прочитал приговор:

- Самозванец и бунтовщик, осмелившийся называть себя Повелителем Змей, приговаривается к смерти и скармливанию потрохов бродячим собакам, дабы никогда этот смутьян не обрел небесного блаженства.

На вершину пирамиды вытолкнули Кетцалькоатля, который сейчас уже совсем не был похож на Костика. Он был избит, по телу струилась кровь, лицо распухло. Однако, несмотря на все перенесенные страдания, он улыбался.

С неба жарило яркое солнце, лучи обжигали кожу.

«Я сейчас умру», - думала Ира. И почему-то эта мысль не пугала.

Повелителя змей швырнули на плоский каменный алтарь, пропитанный кровью тысяч жертв - как преступников, так и тех, кто рассчитывал обрести вечное блаженство по ту сторону жизни.

С одной стороны к нему подошел жрец-экзекутор с длинным кривым ножом. С другой - хранитель дымного зеркала.

Однако Кетцалькоатль смотрел не на них.

Ирина столкнулась с ним взглядом и ощутила, как ее тело вспоминает недавнее блаженство.

- Ничего не бойся, - сказал бог. - Ни здесь. Ни там.

- Хорошо! - прошептала Ира.

Бог закрыл глаза. Улыбка не покинула его лица даже когда живота коснулся нож жреца.

Как ни пыталась Ирина сдерживать страх, ее затрясло. Кетцалькоатль выгнулся и вдруг плюнул в дымное зеркало.

Толпа на верхней площадке ахнула. Такого никто и никогда не позволял.

Жрец запустил ладонь в распоротое чрево Кетцалькоатля, достал кишки и брезгливо бросил на пол. Затем потянулся за сердцем.

- Распутница и бунтовщица И-Цуль, осквернившая храм великого Тецкатлипоки, приговаривается к смерти и скармливанию потрохов бродячим собакам…

Грубые руки жрецов потянули Ирину к алтарю.

«Я не боюсь. Не боюсь. Не…»

И все равно, когда страшный, чудовищно огромный нож жреца коснулся кожи, Ирина кричала…

Умерев, Ирина взлетела над телом, покинув его без всякого сожаления. Чувство полета было упоительным. Хотелось летать, летать, и ничего не знать о всех тех гадостях и проблемах, которые, наконец-то, навсегда остались в прошлом.

Она летела над огромным городом с каменными домами и мостовыми, с гигантской зловещей пирамидой в самом его центре. Теперь-то ей было смешно. Оказывается, она могла воспринимать все это всерьез. Она ловила потоки воздуха и парила, направляемая ими, как невесомый листок.

В какой-то момент Ирина обнаружила, что летает не одна. Рядом с ней находился Кетцалькоатль. Он широко улыбался, и Ирине казалось, что его улыбка - жестока.

- Скоро ты вернешься к себе, в свое время, - сказал он. - И я хочу, чтобы перед возвращением ты увидела кое-что еще.

Он говорил тихо, но Ирина без всякого труда слышала каждое его слово.

- Сейчас ты увидишь провал эксперимента Тецкатлипоки, - продолжал бог. - Зрелище эпохальное, если не сказать феерическое. Смотри!