Карлос Сафон - Сентябрьские ночи

Я давным-давно перестал ломать голову над загадками Кравенмора. К тому моменту я прожил в поместье уже несколько месяцев. И тем не менее продолжал постоянно находить помещения, где никогда не бывал, неизвестные галереи и новые флигели… Я убежден, что некоторые жилища — тысячелетние крепости, которые можно пересчитать по пальцам, — являются не просто архитектурными сооружениями. Они живые и обладают душой и собственной манерой сообщения с нами. Кравенмор принадлежит к числу таких мест. Неизвестно, когда его построили, кто его возводил и зачем. Но когда дом разговаривает со мной, я слушаю…

В преддверии лета 1916 года, когда мы с супругой пребывали на вершине блаженства, случилось одно событие. В сущности, предпосылки для него были созданы за год до роковой даты, но я об этом не имел понятия. На следующий день после свадьбы Александра проснулась на рассвете и пришла в большой овальный зал, чтобы разобрать сотни преподнесенных нам подарков. Среди прочего ее внимание привлекла резная шкатулка ручной работы — вещь изумительной красоты. Заинтригованная, Александра ее открыла. В шкатулке лежали записка и флакон. Записка была адресована новобрачной. В письме говорилось, что это особый подарок, сюрприз. Якобы во флаконе были мои любимые духи, которыми пользовалась моя мать, и Александре следует хранить их до нашей первой годовщины, прежде чем ими надушиться. Но это должно стать секретом между нею и дарителем, моим старым другом детства Даниэлем Хоффманом…

Александра в точности выполнила инструкции, убежденная, что таким образом доставит мне радость. Она двенадцать месяцев берегла флакон. В назначенный день она достала склянку из сундука и открыла ее. Нет смысла говорить, что никаких духов в ней не оказалось. Это был флакон, который я выбросил в море накануне нашего бракосочетания. С той минуты, когда Александра откупорила склянку, наша жизнь превратилась в кошмар…

Именно тогда я начал получать письма от Даниэля Хоффмана. Теперь он писал из Берлина, где, как он сообщал, его ожидала большая работа, которая однажды изменит лицо мира. Миллионы детей впускали его к себе гостем и принимали подарки. Миллионы детей, кому суждено в будущем стать солдатами самой мощной в истории армии. Я до сих пор не понимаю, что именно он имел в виду…

С одним из первых своих писем он прислал мне в подарок книгу, переплетенную в кожу и казавшуюся древнее самой планеты. Называлась она лаконично: « Doppelgänger ». Вы слышали о доппельгангерах, дорогая? Вряд ли. Предания и старые магические фокусы уже никого не интересуют. Слово имеет немецкое происхождение. Оно обозначает Тень, которая обретает независимость от хозяина и, поскольку она настроена к нему враждебно, восстает против него. Но это всего лишь начало. По крайней мере так произошло со мной. К вашему сведению, я поясню, что книга, в сущности, являлась учебным пособием по природе теней. Библиографическая редкость. Но было уже поздно, когда я начал ее читать. Зло тайно набиралось сил, спрятавшись во мраке дома, росло месяц за месяцем подобно тому, как созревает змеиное яйцо в ожидании часа, когда настанет пора вылупиться детенышу.

В мае 1916 года со мной стаю твориться неладное. Ослепительное счастье, которым я упивался весь первый год жизни с Александрой, постепенно померкло. Вскоре я стал догадываться о присутствии Тени. Когда я наконец осознал, что происходит, исправить беду уже было невозможно. Даже самые первые нападения выглядели далеко не безобидными, внушая страх. Одежду Александры раздирали на лоскуты, двери захлопывались у нее на пути, и невидимые руки швыряли в нее предметы. В темноте слышались голоса. Но все еще только начиналось…

В этом доме полным-полно углов, где может спрятаться Тень. Тогда-то я понял, что это ни много ни мало как душа его создателя, Даниэля Хоффмана. И Тень росла и формировалась в ней, прибавляя сил день ото дня. Я же, наоборот, ослабевал. Моя сила переходила к ней. Понемногу, возвращаясь в темноту своего детства на улице Гобелен, я сам превращался в Тень, и она становилась владычицей.

Я решил закрыть фабрику игрушек и принялся за воплощение своей прежней навязчивой идеи. Мною овладело желание возродить Габриэля, ангела-хранителя, оберегавшего меня в Париже. Вновь впадая в детство, я верил, что он защитит нас с Александрой от Тени, если я смогу вернуть ему жизнь. Так и вышло, что я создал механическое существо титанической мощи, которая намного превосходила мои самые смелые ожидания. Я сотворил стального колосса. Ангела, призванного освободить меня от кошмара.