Татьяна Королева - Тимур и его команда и вампиры

— Никто. Она жалобно скулила, хотела прогуляться…

— Где прикажешь ее теперь искать? Я постоянно спотыкаюсь о веревки и ящики, мне надоели сигналы, секреты, барабанная дробь и ваши дурацкие прозвища. Почему именно Тимур, а не Тамерлан или Талейран? У тебя же есть нормальное имя — Тимофей. Чем оно тебя не устраивает?

— Оно церковное, а я пионер и в Бога не верю.

— Значит, ты веришь исключительно в чёрта? — По губам мужчины скользнула саркастическая усмешка.

— Ни в кого я не верю! Только в атеизм.

— Ладно. Тогда скажи — кто перерыл и расшвырял мои вещи?

— Собака… наверное…

— Кто разбил мое зеркало? Ты просто не мог этого сделать, не смей врать!

— Так вышло по ошибке.

— Почему ты мне ничего не сказал и позволил девочке уйти из этой комнаты?

— Я не знал, когда она проснется, и пошел отправить телеграмму ее отцу…

— Она тебя попросила?

— Нет. Мы не разговаривали.

— Ясно. Предположим — только предположим! — что она тебе просто понравилась. Тогда как случилась эта странная история с дракой? Чего ты хотел от нее добиться?

— Ничего. Я думал, у нее солнечный удар, и оказывал помощь…

— Ты разорвал на ней блузку и даже чулки, бедняжка вся в синяках и перепугана до полусмерти! Теперь это называется первая помощь?

Тимур виновато опустил голову.

В одном дядя был прав: драться с девочкой Женей ему не следовало.

— Больше не смей даже близко подходить к этой чистой душе! Держись от нее на расстоянии вытянутой руки, — дядя вытянул вперед холеную руку, добавил: — Моей руки! Еще одна выходка, и я отправлю тебя домой, в Москву. Ясно?

— Ясно.

Дядя не кричал, но каждое его слово звучало очень веско. Фразы падали как тяжелые камни и словно застревали где-то внутри: от этого груза Тимур не мог ни двинуться, ни шевельнуться. Его родственник тоже выглядел утомленным неприятным разговором: стащил и бросил на кожаный диван галстук, расстегнул запонки:

— Скажи, откуда взялся этот остолоп — забавный такой старикашка, который плелся от амбулатории, кажется, к станции? Меня уверяли, что в советской стране таких специалистов не существует…

— Доктор Колокольников? — удивился Тимур. — Он давно на пенсии, его попросили поработать в амбулатории, пока фельдшер в отпуске. А раньше был медицинский профессор, поэтому ему предоставили здесь дореволюционный дом за научные заслуги…

— Ты знаешь, где живет этот заслуженный человек?

— Зачем он вам?

— Хочу полюбоваться домом!

Ничего необычного в строении, где проживали Колокольниковы, по мнению Тимура, не было. Всякие бессмысленные башенки-балкончики. Резные карнизы заросли мхом, их облюбовали ленивые поселковые голуби.

Он терпеливо объяснил дяде дорогу:

— Многие ходят посмотреть на особняк, даже к стенке прикручена памятная доска с именем архитектора, какой-то он очень знаменитый был… Это по нашей улице — двадцать первая дача.

— Ладно. Прибери в комнате, сегодня будешь сидеть дома. Я хочу отдохнуть. — Дядя устало поднимался по лестнице на второй этаж, остановился посредине, оглянулся: — Советую, не испытывай мое терпение! — Он исчез за дверью.

Тимур все еще чувствовал себя виноватым. Он включил свет, протер пыль с настольной лампы и со столешницы, поднял перевернутый чемодан. Стал складывать в него дядины вещи — многочисленные шейные платки, галстуки, замшевые перчатки, которые пахли дорогим одеколоном и заграничными сигаретами. Зачем эта ерунда советскому человеку в таком количестве? Почему дядя всегда ходит в перчатках и темных очках? Зрение у него прекрасное — он видит даже в темноте. Что вообще он знает об этом человеке?

Тимур присел на краешек кожаного дивана и стал вспоминать, как дядя впервые появился в его жизни.

…В ту ночь дачный поселок был во власти стихии. Грозовые раскаты раздирали небо, где-то рядом с треском рухнуло дерево, отключился свет, замолчало радио. Тимур не сразу понял, что в окно дома стучат. Он нащупал карманный фонарик и, спотыкаясь, добрался до двери. После отъезда матери он не ждал гостей — теперь знакомые редко заглядывали к ним на дачу. За порогом стоял высокий, темноволосый и уверенный человек, по его плащу и шляпе стекали водяные потоки.

— Здесь живут Гореевы? — спросил незнакомец. — Можно мне войти?

Тимур кивнул, но человек не сдвинулся с места. К его ногам жалась, поскуливая, несчастная промокшая собака с биркой на ошейнике.