Татьяна Королева - Тимур и его команда и вампиры

Гореев слегка подтолкнул Тимура вперед, в этот краткий миг по его лицу скользнула судорога боли. Оба обитателя дома за номером тринадцать быстрым шагом удалились в сторону своего жилища. Ольга тут же потащила упирающуюся сестренку в сторону дачи, осыпая обещаниями посадить Женьку под самый настоящий домашний арест до приезда отца.

Ватага ребят разбежалась в разные стороны — участковый для острастки отечески пожурил озорников и распустил по домам. Никакого злодейства за ними замечено не было. Но удержал за рукав родного племянника Мишку и, отвесив ему изрядный подзатыльник, потащил за собой к мотоциклетке.

— Успеешь в салочки набегаться, — пробурчал участковый, — идем, подмогнешь. Мертвяков не боишься?

Квакин пожал плечами:

— Вроде нет.

— Это правильно, живых бояться надо. Понаехали в синих фуражках, не продыхнешь от них. Шныряют, вопросы задают — хотя с мальчонкой дело ясное. Неймется им, того и гляди постучатся: «Здрасте! Как вы, гражданин участковый, племянничка прописали? Для чего вы ему год рождения подделали? С чего это он у вас который год в школу ходит, вместо служить в Красной Армии?» — бубнил милиционер, пока мотоцикл катил по проселку, вздымая клубы пыли. — Все через мою доброту…

Мишка обиженно шмыгнул носом, огрызнулся:

— Или полюбопытствуют, чем один гражданин занимался до семнадцатого года? Может, он служил в царской охранке и скрывает свое преступное прошлое?

— Вот наделил Господь племянничком. Кулацкое отродье! — Мотоцикл свернул в придорожную рощицу. Здесь, среди высокой травы, неприметное с дороги, валялось тело неказистого мужичонки в фуфайке. — Ирод, иди, возьми его за плечи, запихнем в коляску.

— Фу… Чем от него воняет?

— Наглотался политуры в столярном цехе, пьянь беспробудная, отравился и помер! Ему все равно — а живым отвечать. Второй труп за неделю в поселке! Не шутка…

— А синяк у него на шее откуда?

— Навряд ли такого пропойцу бабы целовали. Значит, подрался с другим пролетарием за пузырь спиртосодержащего вещества. Очевидный факт!

— Ловко вы, дядя Паша, все проницаете…

— Известно, по службе. Специалист, он при любой власти на хорошем счету.

— Куда мы его?

— В карьер свезем. Полчаса ходу — а другая область, и район захудалый. Там никто шуму поднимать не станет — даже если найдут. У нас ведь как — Москва под боком, «профессорский поселок», в каждом втором доме тот — нарком, это — шпион.

— Шпионов, вроде, выпускать начали? Симакова батю на днях амнистировали…

— Одних выпустят — других посадят. Видал, сколько архангелов понаехало?

— Говорят, они упыря ловят, которого доктор видел на кладбище…

— Доктора самого на лечение сдать пора, прости меня господи! Я ему говорю — если нету отверстия от пули, значит, несчастный случай. Испугалось дите выстрела, упало с дерева и сломало шею — очевидный факт. А он мне — нет! Убийство, странные симптомы, требуется экспертиза, и давай в город названивать. Видали народного сыщика? Чтобы ему пусто, этому Колокольникову! Через него весь переполох.

Родственники добрались до места, спихнули труп в карьер, наспех забросали песком, потом кое-как помыли мотоцикл и коляску в реке. На обратной дороге они застряли на переезде. Тепловоз упрямо тащил по рельсам платформы с зачехленными брезентом орудиями и танками. Пересчитать их не хватило бы никакого терпения.

Рядом с мотоциклеткой участкового, прямо под ярким фонарем, замерла черная пузатая машина с важным начальником. Серьезный человек в круглых очках просматривал бумаги, отделенный от мирской суеты бронированным стеклом. Его охранники — крепкие парни в добротных костюмах — выскочили из машины перекурить.

Участковый, протянув одному огонька, кивнул на воинский эшелон:

— Скажите, хлопцы, скоро война начнется?

Охранники переглянулись, а важный человек самолично опустил стекло, внимательно посмотрел на милиционера поверх очков:

— Война, товарищ, уже идет. Наша главная война не прекращается ни на минуту!

В доме тринадцать дверь была заперта на ключ. Свет зажигать не стали, но Тимур и без света чувствовал, как дядя смерил его взглядом, прежде чем начал отчитывать:

— Мне надоели твои подвиги. Я устал их считать: кто тебе позволил снять с овчарки ошейник и выпустить ее из дома?