Роберт МакКаммон - Корабль ночи

Голый малыш снаряжал в плавание по грязноватой луже выструганную из куска дерева лодочку; он поднял на Кипа удивленные глаза. Целая стайка детей при виде нагрянувшего в Карибвиль констебля кинулась наутек, их желтый гладкошерстный пес побежал следом, остановился, зарычал и облаял Кипа. Перед магазинчиком собралась небольшая толпа – зоркие блестящие глаза, черты резче и суровее, чем у жителей Кокины, золотисто-смуглая кожа. Красивая женщина с длинными черными волосами несла на голове корзину; завидев Кипа, она остановилась как вкопанная, потом опомнилась и удалилась в сторону одной из хижин. За его шествием по деревне украдкой следили из окон, из-за дверей-ширм. Он чувствовал враждебность карибвильцев. Они так и не признали его лицом, облеченным властью, представителем закона на острове, и вообще не любили тех, кто своим происхождением был связан с англичанами.

Когда Кип приблизился к магазину, толпа расступилась и рассеялась так быстро, что он не успел с ними заговорить. Он стоял у порога и осматривал деревню. Единственная дорога спускалась с холма к полукружью песчаного берега. У верфи в Карибской бухте стояли на приколе несколько старых ржавых баркасов, Кип даже разглядел на палубах людей. Еще дальше на пляже стояла бетонная громада недостроенного отеля: стальной каркас и голые стены. Когда-то англичане решили построить здесь гостиницу с видом на море, эспланадой вдоль берега и пристанью для яхт, но проект провалился, и теперь остов этого сооружения высился здесь безмолвным стражем остановленного прогресса: джунгли вернулись и заключили его в свои зеленые объятия, а ящерицы и пауки провозгласили укрытием от зноя.

– Что вам нужно? – спросил кто-то, немилосердно коверкая слова и мешая английский с испанским.

Кип оглянулся. За дверью-ширмой стоял подбоченясь грузный мужчина в футболке. Очень короткую стрижку искупали темные, блестящие, чрезвычайно пышные баки. Горящие угольки глаз под густыми черными бровями разглядывали констебля с любопытством и недоверием.

– Я хочу видеть вождя, – сказал Кип.

Индеец помолчал и смерил его взглядом.

– Зачем?

– По долгу службы.

– Да? Что ж, тогда можете переговорить со мной: я деверь Чейна.

Кип отрицательно покачал головой:

– Так не пойдет. Чейн здесь или нет?

– Нет, – ответил мужчина. – Он ушел утром в море на своей лодке.

Кип не поверил. В стороне он увидел еще двоих индейцев, крепких и плечистых. Привалясь к разрушенной кирпичной стене, они наблюдали за ним. Один делал вид, что чистит ногти ножом.

– Мне нужен Чейн, – сказал он, пристально глядя на них. – В Кокине случилась беда. Погиб человек, и я хочу знать…

– Мы слышали про это, – перебил Чейнов деверь. – Про все. Так вы, значит, прикатили сюда выпытывать как да что – не наша ли это работа ненароком? Уходите, констебль. Вас здесь не больно-то жалуют.

– Спасибо за помощь, – язвительно поблагодарил Кип, краем глаза следя за парочкой у стены. – Я знаю, где живет Чейн. Я сам его найду. – Он пошел прочь. Мужчина крикнул ему вслед: «Поаккуратней, констебль! Тут вам не какая-нибудь сраная розовенькая Кокина!» Послышался смех, кто-то выругался и сплюнул, но Кип не обратил на это внимания. У дверей дома в конце ряда ветхих лачуг он постучал. Подождал и постучал снова. Дверь приоткрылась, осторожно выглянуло хорошенькое, гладкое женское личико.

– Я ищу его, – сказал Кип.

Женщина мотнула головой и прибавила несколько слов на быстром местном диалекте.

– Нету, – сказала она. – Ушел. – И махнула в сторону океана.

– Когда он возвращается?

Женщина непонимающе пожала плечами. В сумраке дома заплакал младенец, старческий голос окликнул молодую мать, она оглянулась, кивнула и захлопнула дверь перед носом у констебля.

«Черт!» – сердито подумал он. Говорить с ним стал бы один лишь Чейн, но разыскать его было невероятно трудно; остальные жители Карибвиля, завидев констебля, только плевались. Кип спустился с крыльца и, возвращаясь к джипу, еще раз прошел мимо магазина, старательно не замечая ни пристальных взглядов, ни летящей ему вслед ругани. В глубине души он понимал, что карибы не имеют ничего общего с убийством Турка. Кип изо всех сил убеждал себя, что разгадку можно найти, что здесь применимы законы логики, но чем больше он размышлял над этим, тем дальше, казалось, ускользал от него ответ, неумолимо уводя по тесному темному коридору к задраенному железному люку.

«ТЕБЕ ПОМЕРЕЩИЛОСЬ!» – сказал он себе в тысячный раз, стараясь придать словам убедительность. Ничего этого на самом деле не было и не могло быть! Конечно, он обязан расследовать дело, он отвечает и за жителей Кокины, и за карибвильцев, пусть даже для них высшая и единственная власть – вождь.