Роберт МакКаммон - Корабль ночи

Бонифаций остро глянул на Кипа, прищурился:

– Во всем виноваты вы с тем белым. Вы с ним притащили на верфь эту штуковину. Во всем виноваты вы!

– В чем!

– Во всем, что может случиться, если вы не позволите мне принять меры!

Кип посмотрел на россыпь тлеющих углей и увидел там бесформенный комок воска, черный от жара и золы. Он пинком выбросил его на траву и вскинул глаза на преподобного Бонифация:

– Что это за безумие?

– Я был о тебе лучшего мнения, думал, ты сумеешь понять, – с горечью промолвил Бонифаций. – Белый человек – нет, но ты, Кип… ты мог бы избавиться от предрассудков, если бы захотел, мог бы почувствовать…

– О чем ты, старик? – хрипло спросил констебль.

– Я кое-что знаю о тебе. Ты воображаешь, будто это можно утаить, но ты ошибаешься!

Кип шагнул вперед:

– О чем ты?

Бонифаций не двинулся с места; поначалу он хотел объясниться с Кипом, но потом передумал, нагнулся и стал собирать бутылки, расставленные по контуру геометрической фигуры. Он складывал их в белый горшок, где раньше сидела змея, и стекло отзывалось дребезжанием.

– Что ты знаешь обо мне? – очень спокойно спросил Кип.

Бонифаций принялся стирать ногой линии, нарисованные на земле около костра.

– Я знаю, – ответил он, не глядя на Кипа, – кем ты мог стать. – Он поднял голову и яростно уставился констеблю в глаза. Странная, почти осязаемая сила сковала Кипа. Он не смог бы сдвинуться с места, даже если бы захотел.

– Слушай внимательно, – проговорил Бонифаций. – Если ты отказываешься вернуть эту лодку в пучину, сделай вот что: во-первых, надежно запри док, где она сейчас стоит, во-вторых, никому не позволяй приближаться к ней. Никому не давай дотрагиваться до нее. И ни в коем случае не пытайся вскрыть люки. Ты понимаешь, что я говорю?

Кипу захотелось сказать: нет, болван, это бред, ты сам не знаешь, что несешь, – но он вдруг услышал свой голос:

– Да… понимаю…

В следующий миг его преподобие растворился в темноте за пределами кольца факелов. Кип не видел, как Бонифаций повернулся, чтобы уйти, не слышал, как он пробирался по кустам, – священник просто исчез.

И сразу же тишину, пришедшую на смену крикам и барабанной дроби, наполнили привычные ночные звуки: гудение и звон насекомых, старческие голоса птиц. Кип забросал угли землей, убедился, что костер потух, включил фонарь и уже известной дорогой вернулся к джипу. Из-за ставней на окне церкви пробивался желтоватый свет, внутри двигалась какая-то тень.

Кип сел за руль и включил зажигание. Ему хотелось побыстрее убраться отсюда, из царства Бонифация, обители теней, призраков и привидений, безликих тварей, бродивших в ночи в поисках невинных душ. Он поехал к гавани, снова по Фронт-стрит и через деревню. По– прежнему нигде ни огней, ни звуков. Вдруг, не успев сообразить, что происходит, он проскочил поворот к своему дому и поехал в сторону верфи, словно его тянула туда некая неподвластная ему сила. Констебля прошиб пот, и он вытер виски. Ему все мерещился Бонифаций; он стоял перед ним в мягком янтарном свете, толстые стекла очков блестели. Я знаю, сказал Бонифаций, кем ты мог стать.

Кип резко затормозил.

Джип закрутило на песке, но Кип бросил руль, потом схватился за него и завертел в другую сторону. Подняв тучу песка, джип выровнялся и вдруг остановился: мотор застучал и заглох. Кип надолго замер, неподвижно глядя перед собой.

Ворота верфи были разбиты, обломки старых досок валялись на земле. Те, что еще держались на раме ворот, косо торчали свежим изломом вперед, точно поврежденные ребра.

Топор, подумал Кип. Какой-то ублюдок разбил ворота Лэнгстри топором.

Прихватив фонарик, он вышел из джипа, пролез в пролом и очутился на территории верфи. Пострадали как будто бы только ворота, хотя сейчас ошарашенный Кип соображал с трудом. Он посветил под арку. Никакого движения. Никаких посторонних звуков тоже не было, лишь шумело море да поскрипывала у причала какая-то лодка. Самое время, чтобы вломиться на верфь, – Лэнгстри нет, никого нет. Какого черта старик не нанял сторожа? «Скупердяй поганый!» – со злостью подумал Кип, понимая, что если кто-то умыкнул отсюда что-нибудь ценное, спросят с него.

Он двинулся в глубь верфи, стараясь не думать о немецкой подводной лодке, которая стояла в доке где-то впереди, но мысль об этой гниющей посудине жгла огнем. Миновав огромную кучу спутанных веревок и тросов, Кип прибавил шагу.

Он сразу заметил, что дверь дока распахнута настежь, и остановился. Посветив вокруг, он проскользнул внутрь, в царство зловония, и медленно повел луч фонарика вдоль корпуса лодки, не зная, что надеется там увидеть, не понимая, что же именно ищет. Луч выхватил из темноты носовой палубы тележку с газовыми баллонами. Кип выругался и шумно выдохнул.